- Да ладно, - протянул Патрик, заслужив ещё один испепеляющий взгляд со стороны Алексии. - Хочешь сказать, что в наших отношениях каждый день - это ровная дорога, усыпанная розовыми лепестками?
- Подобные отношения - утопия. Их нет ни у одной пары.
- Ошибаешься. Бывают и такие.
- Значит, мы не из их породы. Патрик, я, действительно, не хочу об этом говорить. Не вынуждай меня говорить гадости.
- Ты бежишь от проблем, а не решаешь их. Потому и не можешь сейчас признаться в том, что я тебе надоел. В очередной раз притворяешься страусом. При малейшей неприятности прячешь голову в песок, а на диалог не способна.
- Ты мне не надоел! Точнее, надоел, но не как человек...
- Как это возможно?
- Я не хочу ревности с твоей стороны. И недоверие меня тоже убивает. Я не давала повода думать, что я так легко могу отказаться от тебя, убежав к другому человеку. И да, ты прав. Временами я тебя ненавижу. Но не потому, что ты меня раздражаешь. И не потому, что мне неприятно твое внимание, твоё общество, а потому...
- Ну же? - поторопил девушку Патрик.
- Ты мне не веришь. И в этом вся проблема.
Сказав это, Алексия почувствовала невероятное облегчение. Можно сотни раз обсудить свои проблемы с посторонними людьми. Получить тысячу советов, как поступить, что сделать, тем не менее, все равно так и не успокоиться. Продолжать мучиться от неизвестности и нерешительности.
- Belle? - позвал Алексию Патрик.
Хейворт вновь опустила глаза и не смотрела на своего собеседника. Когда человек не хочет понимать, он не поймет. И доказать ему что-то просто невозможно. Как ни старайся, результат остается нулевым.
- Чего тебе? - неохотно отозвалась Алексия.
- Не отворачивайся от меня.
- В каком смысле?
- Во всех. Не закрывайся от меня.
- Я не хочу все время прятаться за твою спину, - призналась Хейворт. - Я не хочу теряться в тебе. Понимаешь? Дело совсем не в том, что я ненавижу тебя и люблю Кингстона, как тебе кажется. Этого нет, и не будет никогда. Я люблю тебя. Безумно люблю, и это самая большая моя ошибка. Пожалуй, мне следовало бы добавить в чувства немного разума. Тогда я воспринимала бы всё не так остро, как сейчас и не мучилась от твоей подозрительности и ревности. К тому же, всё чаще я прихожу к выводу: нам следовало остаться друзьями.
- Ты, правда, так думаешь?
- Да.
- Но...
- Не потому, что я не хочу с тобой отношений. Ты же знаешь, хочу. Просто, боясь потерять дружбу, мы не стали бы издеваться друг над другом. Я бы продолжала ревновать к твоему прошлому, мучиться, глядя на то, как ты меняешь девушек, не задерживаясь подолгу рядом с кем-то... Но я бы точно знала, что наши отношения не испортятся. Мы бы остались друзьями, несмотря ни на что. А так...
Она замолчала. И Патрик тоже молчал, потрясенный.
Все заготовленные ранее речи оказались непригодными в данной ситуации. Алексия не ошиблась. Он, на самом деле, искренне верил, что девушка мечется между ним и Кингстоном, потому ушла на время из вида. Думает, выбирает, не знает, как поступить в этой ситуации. Подозревал её в тактике поведения собаки на сене, когда и сам взять не можешь, и кому-то не отдаешь. Эгоистично, мерзко, но жизненно. Он сам не так давно делал то же самое, старательно прибирая к рукам Алексию, но и Изабелл не отпуская.
Был уверен, что она его ненавидит, именно поэтому и избегает. Но, услышав признание в любви, произнесенное сейчас, в более или менее спокойной обстановке, не под влиянием каких-либо факторов, растерял все возможные аргументы. Он верил Алексии. Ни в едином слове не усомнился, потому что она, действительно, говорила искренне. И он различал все эмоции девушки. Её сожаление о сложившейся ситуации, её грусть по поводу утраченной дружбы, нежность, проскальзывавшую в голосе помимо воли. Он понимал, что выглядел достаточно глупо, требуя от нее слов о ненависти. Она не могла этого сказать. Не могла заставить себя сказать то, чего не чувствует.
Слишком открытая. Слишком прямолинейная. Слишком правильная девочка, которая не умеет лгать дорогим людям. Лишь определенное время ей удается притворяться, а потом маска раскалывается на мелкие кусочки, и открывается истинное лицо. Такая она, Алексия Хейворт.
Несмотря на просьбу Патрика, девушка так и не посмотрела в его сторону. Продолжала смотреть куда угодно, но только не на собеседника.
Несколько минут они стояли в тишине. Никто ничего не произносил, лишь дыхание нарушало тишину.
Ладони Патрика по-прежнему лежали на ладонях Алексии. Девушка чувствовала чужое тепло, хотела обнять Локруа, но отчего-то не решалась. Вновь появилась прежняя скованность. Было страшно сделать что-то, не зная, как отреагирует одноклассник на проявление её чувств. В очередной раз посчитает все притворством, двуличием и оттолкнет от себя, или же поверит в искренность её чувств и обнимет в ответ. Или хотя бы не станет отталкивать, обвиняя во лжи?
И всё-таки она попыталась высвободиться, а Патрик не стал препятствовать. Послушно убрал руки, дав Алексии полную свободу действий. Она не могла не воспользоваться этим шансом, потому сразу же обняла Патрика, отметив, что он вздрогнул. Будто не ожидал от нее ничего подобного. Некоторое время он стоял, не реагируя на действия Алексии, потом всё-таки обнял её в ответ, послав подальше внутренний голос, настойчиво твердивший, что в этой ситуации нужно проявить характер.
"Самую большую боль мы причиняем тем, кого любим", - пронеслось у него в голове.
- Я не хочу тебя терять, - произнес он.
- Можно подумать, я этого хочу, - язвительно заметила Алексия. - Я тоже не хочу остаться без тебя, но мы сами рушим наши отношениями недомолвками и недосказанностью.
- Мы - идиоты, - подвёл итог Патрик.
- Отличный вывод, - усмехнулась Хейворт.
Впервые за этот вечер Патрик ей улыбнулся искренне...
Впервые за всё время их отношений Алексия решила проявить инициативу и сама первая поцеловала Локруа, не ожидая действий от него. На время, правда, в голову закрались сомнения. Всё-таки она болеет, о каких поцелуях может идти речь? Но эгоизм одержал победу. До изнеможения хотелось прикоснуться к Патрику, почувствовать прикосновение знакомых губ, которые не остались безответными и тут же включились в игру, принимая навязанные правила.
С каждым прикосновением их объятия становились всё более страстными. Алексия, сама себе удивляясь, прижималась к Патрику ближе, не боясь показаться излишне распущенной и наглой. Ей это почему-то казалось правильным. А Локруа совсем не возражал. Его прикосновения из мягких, нежных и практически невинных превращались в страстные, провоцирующие.
Прикосновения обжигали обнаженную кожу, и Алексия точно знала, что это не температура, а именно близость Патрика так на нее действует. Голова шла кругом. Девушка вновь и вновь прижималась к его губам, попутно пытаясь стянуть с парня свитер и рубашку. Чувствовала его руки на своих бедрах, забравшиеся под подол длинного свитера. И дышала через раз, потому что от каждого прикосновения дыхание перехватывало.
Она не возражала и не противилась, почувствовав, как Патрик приподнимает её, чтобы переместиться на кровать. Обхватила его талию ногами, но поцелуй так и не разорвала.
Только сейчас она с удивлением поняла, как мало ей Патрика. Как не хватало его всё это время, что она старательно пряталась, не позволяя себе даже думать о звонке или смс-ке со стандартным вопросом "как дела".
- Ты моя, - шептал он.
- Ты мой, - отвечала она ему, прижимаясь ещё сильнее. - Никому тебя не отдам.
- Никогда, - добавлял он.
- Ни за что.
- Люблю тебя, - выдохнул Локруа, прежде чем прижаться к губам Алексии в очередном поцелуе.
Не имея возможности ответить, она сильнее сжала его ладонь, переплетая его пальцы со своими. Но и этого было достаточно.
* * *
- Не мешай мне!
- Я тебе мешаю? - отлично изобразил удивление Патрик, продолжая работать раздражителем.
Он то и дело пытался стянуть с Алексии простыню, замотавшись в которую, девушка стояла перед зеркалом. Хейворт несколько раз провела расческой по волосам, стараясь придать им более или менее нормальный вид.