Сначала я не очень высоко оценивал американскую армию, благо, что она показала себя с не самой лучшей стороны в Северной Африке, да и в моей старой истории она была славна лишь добиванием наций, измотанных долгой бойней, и геноцидом. Сейчас же я убедился, что эта военная машина питается от мощной промышленности. Конечно, их танки не шли ни в какое сравнение с германскими, да. Но превосходство авиации просто подавляло любую возможность активного противодействия.
Массовые бомбардировки опустошали Германию. Уничтожались заводы, транспортные узлы, заводы. В прошлом варианте истории Германия была наполовину разорена с востока, когда большевистские орды дошли почти до самого Берлина. В новом варианте – опустошение пришло с запада, и я вынужден был распорядиться об эвакуации промышленности на восток, чтобы вывести её из-под удара американской авиации. Только в прошлый раз у Германии были ресурсы для восстановления промышленности – их предоставляла Америка. Теперь же, Германия сидела на голодном пайке и зависела от посредников, набивавших свои карманы. И это чертово люфтваффе было бессильно защитить свою Родину! Все на что они оказались годны – на бахвальство и пустые обещания не допустить ни одной бомбы на немецкие города!
Я помнил о сопротивлении на оккупированных территориях, которое приводило к массовому саботажу на производстве и транспорте, поэтому дал указания и были развернуты широчайшие репрессии. Однако, эти репрессии не дали результата, более того – они ухудшили ситуацию с различного рода партизанами. Как же я так мог просчитаться? И каков был правильный выход?
Так же хорошо я помнил и забастовки на Родине во время войны. В основном, зачинщиками этих забастовок были женщины. Здесь я выбрал верно – я приложил все силы, чтобы не допустить массовое применение женского труда, заменив их остарбайтерами и прочим такого же сорта. Опыт такого рода операций был еще во времена Первой Мировой войны, о которой помнил мой сосуд. Мера оправдала себя полностью, я добился результата, которого ждал.
Быть может, мне следовало прислушаться к некоторым советчикам и перейти на восточном фронте к жесткой обороне еще в сорок втором, направив все усилия на захват Суэца и нарушение атлантического транзита? Кто знает, кто знает. Скорее всего, при таком повороте мы бы были уничтожены большевиками еще раньше, ведь на войне главное – это стратегическая инициатива. Это известно даже ефрейтору.
Я же бросал все силы на восток, где шла титаническая борьба, в которой мы потерпели крах. Следует признать, что мои генералы всегда противились мне. Когда я требовал наступления, они предлагали переход к стратегической обороне, когда я приказывал держаться до последнего, они отводили войска или даже капитулировали. Когда же эти трусы и бездарности составили заговор и попытались убить меня, я вышел из себя. Это немыслимо, невозможно, отвратительно! Я сделал все, чтобы спасти их самих от смерти, а их детей и внуков от скотского существования на руинах цивилизации, и вот такую благодарность я получил?! Я ведь спасся просто чудом. Я безжалостно покарал всех причастных, но моя вера в этот народ серьезно пошатнулась.
Почему когда большевикам Сталин приказал не делать ни шагу назад, они вцепились в каждый клочок земли? Почему когда я приказывал немцам тоже самое, они разбегались?
Мне оставалось уповать лишь на чудо. Я верил и надеялся на чудо. Если случилось два чуда – перенос меня в это переломное время и мое спасение во время покушения, то почему бы не случиться другому, которое спасет несчастную Германию от позора капитуляции? В один момент мне даже казалось, что чудо свершилось, но я был жестоко обманут судьбой. Союз пережил одного из своих создателей, а не распался, как я надеялся.
Когда советы повели наступление на Берлин, я еще не понял, что все кончено. Но это наступление было не похоже на прорыв к Берлину в сорок первом году, о котором помнил я. Никаких обнаженным флангов и, видимо, никаких отставших тылов. Никакой вольницы среди высших командиров, дисциплина была железная и сделала бы честь арийцам. Особенно горько было это видеть на фоне моих генералов, выбирающие место для своих командных пунктов на таком расстоянии от линии фронта, что рейсхканцелярия и рейхстаг оказались к этому фронту ближе! Неужели я сам подсказал Сталину рецепт дисциплины, когда подтолкнул его к массовым чисткам? Неужели такие чистки надо было провести и мне? Не увольнять министров, не гнать на пенсию генералов, а пытать и стрелять? О, если бы я знал, то не остановился бы и перед этим!