10 июня прибыли в деревню Сокольничье. Нас поразило, что всюду вокруг деревни валялся павший скот. Справившись, мы узнали, что здесь был падеж на скот, но павший скот не зарывали, потому что крестьяне считали это за грех: так как земля принадлежит Богу, то надо оставлять падаль под открытым небом. Запах был ужасный и привлекал сюда тысячи ворон, никогда не виданных мной в таком количестве.
12 июня мы прибыли в Тамбов, наше будущее местопребывание, о котором нам рассказывали так много хорошего во время всего нашего путешествия. Однако нас ждало разочарование. Нас провели по городу по многим улицам, но, как мы потом убедились, только на показ, потому что, наконец, мы вернулись в тоже предместье, где проходили раньше, — самое плохое, — и тут нам было указано убогие, отвратительные помещения. Кроме того, мы узнали, к своему ужасу, что через несколько дней нас повезут дальше. Некоторые вообразили даже, что в Сибирь.
Тамбов — довольно большой губернский город на небольшой реке Оке. Здесь встречается много красивых каменных домов, потому что тут живет много богатых помещиков. Мне очень понравился своей архитектурой и живописным видом на реку монастырь, расположенный в верхней части города. На башне его помещаются часы с курантами. Внутренность церкви очень красива. Я спросил, нет ли какой-нибудь достопримечательности или древности. Меня привели к очень старому, но безвкусной работы маленькому стеклянному ящику, где лежал кусок дерева, длиной с фут, и сказали, что это ступень лестницы, виденной Иаковом во сне. Кроме того, мне показали волос из бороды Спасителя.
Я посетил также кадетский корпус, где преподают по большей части учителя немцы и французы, и откуда, как мне говорили, выходят очень дельные люди. Юношей воспитывают хорошо, пища питательная, но простая, постелью им служат деревянные нары, как в караульной, чтобы заранее закалить их для военной службы.
Некоторые товарищи постарались заручиться благосклонностью губернатора и получили разрешение здесь остаться.
После недельной, скучной остановки мы были переданы русскому полицейскому офицеру, изрядно выпивавшему, и 20 июня 1813 г. покинули город в составе 120 офицеров. Так как образовался целый поезд из семидесяти повозок, то нам приходилось сильно страдать от пыли.
22 июня после двойного перехода мы прибыли в деревню Пушновки, где переночевали.
23 июня мы остановились в селе Гавриловке. Обыкновенно, сейчас же по прибытии, мы обчищались от пыли и, если была поблизости вода, шли купаться. То же самое повторилось и здесь. Один из наших друзей (лейтенант Фогель, баденец) зашел за нами, чтобы пойти на озеро, где уже купались многие из наших товарищей, предупредившие нас, чтобы мы не заходили далеко, потому что здесь очень опасные места. Фогель понадеялся на свое уменье плавать и отошел далеко от берега; вдруг он оступился и, несмотря на усилия удержаться на воде, пока мы спешили к нему на помощь, скрылся под водой. В числе пленных находилось несколько французских морских офицеров, сейчас же принявших меры к его спасению; но его уже отнесло водой в другое место, и наши поиски оказались тщетными. Позвали из деревни рыбаков с сетями, и им удалось вытащить тело нашего товарища. Наш врач прилагал все старания вернуть его к жизни, но его усилия не увенчались успехом. Мы обратились с просьбой к своему конвойному офицеру разрешить похороны тела до ухода; он не имел ничего против, но крестьяне этого не допустили и, когда мы спросили — почему, то объяснили в ответ, что на нем нет креста на шее, значит он не христианин. Поэтому офицер сейчас же написал тамбовскому губернатору и остался в деревне с несколькими товарищами, а мы продолжали дальше свой путь в Студенку.
25 июня утром мы проходили через торговое местечко Багим, где была ярмарка, и мы все купили для себя нательные кресты. В деревне, где мы остановились на ночлег, мы попали к добродушным крестьянам, не бранившим нас и за деньги снабдившим кое-какой провизией.
Вечером прибыл русский офицер с остававшимися в Гавриловке товарищами, не успевшими, однако, похоронить утонувшего друга, долго не получая ответа от губернатора.
26 июня остановились мы в Мучелеске, татарской деревне, каких очень много в Пензенской губернии.
Татары гораздо добродушнее и гостеприимнее русских: когда мы вошли в отведенное нам помещение, хозяйка принесла и поставила на стол с большой учтивостью хлеб-соль, что у них означает «добро пожаловать», поэтому считается большой обидой, если не отведать хлеба сейчас же. Хозяйка внимательно следила за нами, приветливо улыбнулась, когда мы отрезали себе по куску хлеба и сделалась еще приветливее, увидав, что мы не перекрестились, как русские, прежде чем начать есть. Она подсела к нам на скамью и хотела вступить с нами в разговор. Но так как татары говорят на языке, совершенно непохожем на русский, то мы могли объясняться только пантомимой. Увидав, что мы с удовольствием едим хлеб (мы были голодны), она встала, открыла большую печь и поставила на стол полный обед. Наконец пришел сам хозяин, жена сейчас же отвела его в сторону и рассказала ему о нас, после чего он также дружелюбно нам улыбнулся и тоже подсел к нам. Когда перед уходом мы хотели расплатиться, они отказывались от денег, пока мы не объяснили им, что это не плата, но благодарность.