Но не ради славы жил и воевал этот человек.
Еще в марте 1944 года он писал жене:
«Про нас сложили песню, которая прославляет симбуховцев, об их мужестве и героизме, небывалой стойкости. Эта песня крепко расстроила меня. Она пользуется большим успехом в наших частях. Я все время думал и готовил людей к таким делам, которые воспевались бы в песнях. Мечты сбылись, но мне кажется, слишком рано это произошло и для меня неожиданно. Мы можем делать больше».
В конце декабря 1944 года наступлением двух Украинских фронтов закончилось окружение Будапештской группировки противника, Венгрия была выведена из войны.
Полком стал командовать Николай Андреевич Клименко, бывший у Симбуховского заместителем по строевой части, умнейший человек, до войны — секретарь Омского обкома партии.
Умный и уважаемый человек. Был однажды такой любопытный случай. На привале в походе я сидел на пенечке и что-то записывал в свой дневничок. Дневники, кстати говоря, вести было запрещено. Но кого мне бояться?.. Сам себе разрешил. Кто-то окликнул меня, я отошел, дневник, трофейную книжечку, оставил на пеньке. Вернулся, открываю — на обратной стороне обложки твердым красивым почерком написано: «Нехорошо контрразведчику оставлять личные записи, которые не всем положено знать. Н. Клименко».
…Впереди была Чехословакия.
Из письма домой 28 декабря 1944 г.:
«… Коротенько о себе. Воюю. С боями прошли всю Венгрию с юга на север. И теперь, наконец, уже за ее пределами, на территории дружественной Чехословакии. Честное слово, ну разве думал я, что придется стать таким «заграничным путешественником»? Польша, Румыния, Венгрия, Чехословакия… Радостно, что бьем проклятых фашистов, приближаем день нашей победы.
Но скучно, тяжело здесь на дальней чужбине, так далеко от Родины — России. Ведь уже более полугода от населения мы не слышим ни одного русского слова. А еще больше не хочется быть убитым или умереть здесь, а не на своей земле.
Да что я, ей-богу! Простите. Конечно, о смерти я не думаю…»
Глава 16
1945 ГОД. ПАРАД ПОБЕДЫ
И опять строки из моего письма, оно было написано 10 января 1945 года:
«…Сейчас смотрю на маленькую фотокарточку, которую вы прислали мне в новогоднем письме, и невольно уношусь из нашей боевой обстановки туда, в далекую Тайнинку, ищу свое место среди этих близких и дорогих лиц. Вспомнилось детство, юность. Какими же мы были тогда беззаботными и как безрассудно расходовали все то, чего я не вижу уже пятый год! Сколько мыслей и воспоминаний вызвала у меня эта карточка, как хотелось быть там, вместе с вами. Надеюсь, мне бы там отвели небольшое местечко, а? Да, вот уже 10 дней Нового года. Как я встретил его? Встретил в боях. Полк вел наступление, карабкаясь по горам, преследуя и обходя отступающих немцев, и как подарок к Новому году занял один большой населенный пункт в горах, но так как он был под непрерывным обстрелом вражеских батарей, то было решено Новый год отметить в лесу, у костров, в километре от противника.
Разведчики притащили местного виноградного вина, и ведро с ним вскоре зашипело на углях костра от налипшего на дно снега.
Приближалась полночь. Все внимательно смотрели на командира полка. Он держал у уха телефонную трубку и, стоя на коленях в снегу, отдавал распоряжения артиллеристам. Слышим его голос: «По десять штук на ствол и по моей команде залпами по противнику!» — а сам улыбается. И мы поняли, что это не отбитие контратаки, а новогодний «салют».
Остаются считаные минуты. Совсем недалеко с тяжелым кряхтением разрываются пять или шесть тяжелых мин, осколки, жужжа, ударяются в ветви горных елей. После громких разрывов как-то особенно тихо и слышно, как позвякивают удилами стоящие рядом кони, пережевывая найденные клочки сена.
Без трех минут полночь. Командир полка опять берет трубку телефона. Я стоял рядом с ним и, вынув из кармана часы, внимательно следил за стрелками. Часы проверены по радио, и поэтому наш салют должен совпасть с заветной минутой рождения Нового 1945-го года, которое отмечает сейчас там далеко наша Родина.
Остается 15 секунд… Наконец — полночь! Новый год!
Я опускаю руку, и командир полка произносит в трубку короткое: «Огонь!» И сейчас же воздух сотрясается от арт-залпа. Батареи стояли сзади нас, поэтому снаряды с шипением летят через нас. Содержимое ведра быстро перемещается в кружки. На расстеленной Плащ-папатке хлеб и холодная вареная свинина. Командир полка произносит тост: «За нашу победу! За Родину! За дорогого Сталина! За скорое возвращение к дорогим и близким!»
В конце января Первая конно-механизированная группа была выведена из боев. Позиции мы сдали стрелковым частям. За прошедшие месяцы полки понесли большие потери. Был необходим отдых, было понятно, что дальнейшая дорога на запад, к Брно и Праге, потребует форсирования многих рек, причем не речушки ждали нас, а большие реки: Грон, Нитра, Ваг, Морава…
До двадцатых чисел марта мы отдыхали, пополняли потери в людских и конских силах.
По приказу маршала Малиновского, командующего фронтом, две армии должны были с рассветом 25 марта начать прорыв обороны противника на реке Грон, а нашей группе по особому сигналу войти в прорыв. Грон был форсирован, на его западном берегу были захвачены плацдармы, наведены наплавные мосты, а для конницы найдены броды.
И закрутился калейдоскоп апрельских боев. Память не сохранила их подробностей, вот только несколько дней и событий.
К исходу дня 28 марта мы форсировали реку Нитра и заняли город Нове-Замки. А дальше опять река, это был Ваг. Противник яростно контратаковал, стараясь сбросить нас с западного берега Нитры. А мы двигались дальше, быть может, не так быстро, как хотелось. Ваг — река многоводная, широкая, и ни одного моста. Все взорваны. С ходу на другой берег не перепрыгнешь, нужно было строить мост. Построили. Очень просто написать «построили», но ведь это под обстрелом делали наши герои-саперы.
Полки дивизии пошли дальше, освобождая населенные пункты, обходя те, где сопротивление было особенно упорным. Впереди были Малые Карпаты и Братислава.
По первым же-боям на склонах Малых Карпат стало ясно, что противник горные перевалы легко не отдаст. Бои были тяжелые.
Да разве можно было остановиться в те апрельские дни? И горные перевалы были взяты.
А дальше опять река. Морава. Господи, сколько же их? И опять, конечно, ни одной переправы. Форсировали и Мораву, закрепились на ее западном берегу.
Мы прекрасно понимали, что Наши действия отвлекали значительные силы противника и весьма помогали основным силам фронта двигаться на запад. Мы шли к городу Брно, важному административному, промышленному и политическому центру Чехословакии, крупному узлу дорог, имевшему большое стратегическое значение. По сведениям разведки, в этом городе были военные заводы «Шкода», «Зброевка», большие склады боеприпасов.
Вплоть до подступов к Брно противник оказывал упорнейшее сопротивление. Шли тяжелые кровопролитные бои за каждую высотку, каждый дом. То мы атаковали, то противник. А местность, как нарочно, была особенно удобной для обороны, а не для наступления. Технику приходилось тянуть на руках.