– Можно ехать?
– Конечно, – недоумеваю я.
Мы трогаемся с места. Финны все время воровато оглядываются. Они, в отличие от меня, поняли ситуацию совсем по-другому.
– Это из-за водки? – спрашивает Юсси, его глаз нервно подергивается.
– Что из-за водки?
– Проблемы с военными.
– У вас проблемы с военными? Какие проблемы? Вас что, пограничники задержали при въезде?
– Нет, но вот этот товарищ…
– Какой?
– Да вот только что. Из ЧК. С полицейским значком, который он нам предъявлял. Это из-за водки? Мы не имели права столько покупать, да? Это стратегический русский продукт?
Тут я начинаю понимать, о ком идет речь, и пытаюсь выяснить, что же такое произошло. Через пять минут ситуация проясняется. Финны сияют от радости:
– Мы думали, что в лучшем случае нас отправят на двадцать пять лет в Сибирь. А в худшем – вывезут за город и расстреляют без суда и следствия.
Гармонь, моя любимая
Ари опостылела жена. Но он очень любит свою семилетнюю дочку Аниту. Это я знаю от него самого. И вот во время очередного приезда он проедает мне плешь просьбами достать для Аниты гармошку. Бизнес ему не в бизнес.
– Когда закрываются магазины? – теребит он меня с обеда. – Мы успеем? Я должен ее купить во что бы то ни стало.
– Успеем, успеем, – утешаю я его.
Задача оказывается элементарной. Все полки в салоне музыкальных инструментов уставлены гармошками, баянами, аккордеонами всех размеров, цветов и фасонов. Ари пробует пару инструментов. Играть он не умеет, поэтому звуки извлекает душераздирающие. Вдруг его блуждающий взгляд устремляется на балалайку.
– Игорек, как ты думаешь, что играет громче – гармошка или балалайка? – ищет он моего совета.
– Думаю, что гармошка, – теряюсь я. – А твоя дочка на чем хочет играть?
Ари хмурится:
– Да ей, собственно говоря, все равно. Она ни на чем играть не умеет. Я целыми днями на работе. А жена все время дома. Так хочется, чтобы дочка играла как можно громче. Я гармошку беру. Пусть играет. Чтоб у жены голова раскалывалась.
По две курицы за страницу
Ко мне в кабинет заявляется директор птицефабрики по
фамилии Булыга. Он держит в руках бумажный сверток. Из свертка капает.
– Готов контракт, Игорюша?
Булыга – друг моего шефа. И мне пришлось взять на перевод его контракт.
– Угу, готов.
Булыга сует сверток мне в руки.
– По две курицы за страницу, Игорюша. Как и договаривались.
– Угу, – говорю я.
А что мне еще остается сказать? Денег у птицефабрики нет. А куры пока есть. И был еще один трактор. Какой-то новый, иностранный. Но его судьба уже решена переведенным мною контрактом. Булыга продает его шведам, а взамен получает для себя бэушную легковушку «вольво».
Я держу в руках сверток, и куриная кровь капает мне на туфли.
– Не тяжело вашим птичницам будет без трактора, Василий Сергеевич? Последний ведь он у вас? – спрашиваю я.
– Ай, – отмахивается Булыга, вытирая платком пальцы, – справятся! Не ходить же мне пешком на работу. Спасибо, Игорюша.
Неуверенный Егорыч
– Мы обязательно найдем вам хорошего переводчика с финского. Есть у нас такой человек. И за ним уже послали, – обещает Мана.
В директорском кабинете тесно. Мы учреждаем автотранспортное предприятие. И финны собираются продать нам седельные тягачи вместе с фурами. Разговор серьезный.
Чтобы порадовать Сеппо, Мана послал за своим знакомцем Петром Егоровичем.
Пока Егорыч не появился, мы приступаем к переговорам. Технические термины для меня трудноваты. Разговор идет медленно. Однако в течение часа мы все же выясняем модель тягача, грузоподъемность фуры и объем кузова, количество осей, в том числе ведущих, нагрузку на грунт, нагрузку на ось, тип рефустановки, расход топлива ведущего дизеля и дизеля рефустановки и подходим уже к температурным максималам рефустановки…
В это время в кабинет заходит мужичок с папочкой в руке.
– Егорыч! – приветствует его Мана.
Мужичок достает из папочки русско-финский словарик, что сразу меня настораживает, и приветствует наших партнеров:
– Терве! (Здрасьте!)
Финны склабятся в ответ и жмут Егорычу руку.
– Теперь дело пойдет, – радуется Мана. – Сейчас выясним максималы.
– Я немного потренируюсь? – спрашивает наш новый друг. – Давно, знаете ли, не общался.
Шеф мрачно кивает:
– Приступайте. Только быстрее.
Егорыч изрыгает на финнов, подбирая слова, какую-то тираду. Я ничего не понимаю. Но в глазах Сеппо и Юсси тоже сквозит напряженное внимание.