Не поверите, но «настоящесть» происходящего со мной и всю серьезность я поняла, наверное, тогда. Ну как-то мозг, что ли, блокирует такие мысли. Ведь самое страшное не сама болезнь сейчас и не лечение, а выживаемость и возврат.
Я увидела статью об одном докторе-онкологе, который сам заболел и давал интервью, вот так честно, без прикрас рассказывал, что понимает свои шансы, знает свои прогнозы. И вот что интересное он сказал: онкологи дают процент выживаемости с учетом 5 лет и процент невозврата тоже на 5 лет, потому что дольше проводить исследования, вести общемировой учет очень сложно. И тут тоже есть нюанс, ведь это общая усредненная статистика, и кто-то может в результате получить двухлетнюю выживаемость, кого-то через месяц не станет, а кто-то проживет еще тридцать лет без рецидивов. Вот такая вот лотерея жизнь. И он, как онколог, лучше других понимает свою ситуацию, потому что не раз своим пациентам сообщал похожие прогнозы. Но знаете, как интересно этот доктор говорит – задача онколога не только и не столько вылечить рак, сколько максимально продлить жизнь пациенту и сделать эти годы жизни максимально комфортными, безболезненными для пациента. Вау, вот это откровение для меня. А ведь действительно: мои переживания по поводу моего нынешнего состояния пустяк по сравнению с угрозой рецидива. Возврат – это страшнейший кошмар и страх любого онкопациента. Рак страшен своей скоростью роста и способностью очень быстро распространяться на все органы и системы. Он, как гад на ветках дерева, старается оплести человека и уничтожить весь организм. Вот вам и фильм ужасов: не зомби надо бояться и оборотней, а совсем реальной истории, когда болезнь становится врагом человечества. Правда ведь, не Стивен Кинг автор ваших кошмаров, а реальность. И эта болезнь очень тихо убивает сотни тысяч людей, сильнее войны, цунами, землетрясения, терактов и, к сожалению, часто сильнее нас. Поэтому пока Илон Маск исследует космос, реальность показывает, что наш враг может быть в нас самих. Да, это не чума, которая истребляла целые народы, это тихая, коварная часть нас самих, возможно ошибка в нашей эволюции.
* * *
Становится теплее, теперь сложнее подобрать одежду, скрывающую послеоперационный бюстгальтер и несимметричность груди. Дело в том, что у этого бюстгальтера широкие шлейки на липучках, как у спортивного, поэтому его видно у горловины большей части одежды, а пояс по верху тоже выпирает, даже в слегка прилегающей одежде. Наловчилась в меньшую грудь подкладывать пуш-ап и надевать рубашки из плотной ткани, которые застегиваются под горло. Шапку уже пора снимать, но ветер или неловкое движение на улице могут сделать видным, что у меня парик, то есть может открыться линия пришивания волос к «шапочке», поэтому теперь на улице кепка – мой верный спутник.
Но когда становится тепло, начинается большая проблема – приливы. При химиотерапии произошла аменорея, прекратились месячные, и организм поначалу никаких сигналов не подавал, а после временами начало бросать в жар, голова кружилась, сильный прилив пота и какая-то растерянность. В транспорте теперь мне стало сложно находиться, мне не хватало воздуха, в прямом смысле этого слова я не могла дышать, только ветер из окна как будто давал «напиться» этим воздухом, а если не было возможности находиться у окна, или солнце немного больше припекало, или транспорт останавливался, то все – мне казалось, что и воздух перестает поступать ко мне в легкие. Я чувствую себя как рыба, выброшенная на сушу, судорожно пытаюсь губами схватить кислород, а от этого впадаю в паническое состояние, моя нервная система дает сбой, и я просто мгновенно обливаюсь потом насквозь. Это, наверное, почти паническая атака, и потом, в таких же условиях уже не отсутствие ветра, а мой мозг сам эту ситуацию повторяет, и я ничего не могу с этим поделать, какая-то клаустрофобия развивается. Я пытаюсь успокоиться, спокойнее дышать, закрыть глаза, визуализировать приятное место, но нет, голова не слушается.