Любой гормональный всплеск может вызвать рецидив, поэтому мои мольбы о шансе иметь второго ребенка химиотерапевт сразу трактовала как «нереально и не нужно». Беременность – это гормональная бомба и практически стопроцентно возврат онкологии для меня. Я, вытирая слезы, киваю головой, доктор смущенно предлагает салфетку. Не могу взять себя в руки, потому что какая-то маленькая надежда все же в душе была: «а вдруг», «а может быть, возможно чудо». Нет, чуда не будет, все нужно очень четко и трезво расставить по полочкам в своей голове.
Знаю, кто-то скажет: можно ведь ребенка взять из детского дома, усыновить. Но, честно, вы бы смогли? Я очень люблю детей, всех, разных, любых, но не могу быть уверена, что эта боль невозможности иметь второго ребенка не затмит мои чувства к чужому для меня малышу. Как я могу взять ребенка, если он будет вечным напоминанием мне о моем горе, зачем этому невинному существу портить жизнь моими переживаниями? Я восхищаюсь людьми, взявшими в семью детей из детдомов и принявшими их как своих, это святые люди, по моему мнению, а я не такая, я свои эмоции и переживания могу транслировать на невинную детскую душу.
Наверное. все знают из рекламы, что климакс – это тяжелый период в жизни женщины, приливы, эмоции, плаксивость, набор веса. В случае естественного процесса менопаузы часто для уменьшения проявлений климакса доктора назначают женщинам гормонозаместительную терапию, то есть прием гормонов в таблетках для улучшения качества жизни. Мне же это категорически нельзя. Ну что ж, ждет меня все это без прикрас.
Как ни странно, мне в мои 33 года все еще странно слышать в свой адрес «женщина». Была девочкой, девушкой, а в статус «женщина» так и не вошла. Бывают даже двадцатилетние барышни, которые чувствуют себя женщинами и называют себя так, а я никогда так не ощущала себя. И вот теперь я буду плавно переходить в период становления бабушкой, так и не ощутив свою женственность.
Приливы начинаются сильные, погода уже почти летняя, и я чувствую качели своего состояния. Меня может в одну секунду градом обдать потливость, а через минуту бросить в холод. Иногда я даже ощущаю, как по всему телу частички соли от появившегося моментально пота покалывают кожу. Сначала не понимаешь, что с тобой происходит, какая-то дезориентация наступает, а ночью, когда просыпаешься в ужасе от прилива, охватывает паническая атака и становится тяжело дышать. Мой организм не понимает, что с ним происходит, для него это не естественный процесс угасания, а навязанный извне. Мозг готов еще жить в расцвете сил, а яичники уже подавляются препаратами. От ночных панических атак хорошо помогают успокоительные на ночь. Приливы не уменьшаются, но я уже меньше паникую и теперь очень плохо сплю. А заодно и эмоциональные американские горки от крика и истерик до внезапного плача помогают слегка уменьшить те же успокоительные.
Доктор рекомендует начать после операции занятия йогой или пилатесом для поддержания формы и эмоционального равновесия.
* * *
Перед операцией я отвожу ребенка к маме и на обратном пути понимаю, что у меня гайморит. Те, кто знаком с гайморитами, поймут, что тут ни с чем не спутаешь это ощущение боли в глазах и лбу, тяжесть и гной. Ну, была не была: понимаю, что пути назад уже нет, дата операции четко спланирована, утешаю себя, что не впервой мне залечивать гайморит, а после операции все равно будут вводиться антибиотики. По приезде в больницу предупреждаю доктора, что чувствую забитость в гайморовых пазухах и, скрестив пальцы, говорю, что все равно ведь будет антибиотик. Наверное, мои заверения, что я, в принципе, нормально себя чувствую и что гаймориты у меня часто, успокаивают хирурга, и они с анестезиологом разрешают операцию.
Заранее с доктором мы обсудили, что будут вставляться два импланта: в здоровую грудь и в удаленную, для максимальной симметрии в удаленную грудь будет добавляться мой собственный жир, который возьмут из области живота и с внутренней поверхности бедер. Также после удаления лимфоузлов в подмышечной области у меня были тянущие ощущения, поэтому доктор дополнительно в эту область добавит жир, что должно уменьшить дискомфорт и наполнит, образовавшуюся после лимфодиссекции ямку.
Лично для меня операция – это совсем не страшно, я доверяю доктору, знаю, что он лучший в своей области и просто спокойно засыпаю под наркозом, слегка дрожа, как всегда, от холода и переживания. Хорошо, что приветливая медсестра укрывает теплым одеялом.