— Так у меня мамка кондитер экстра — класса, я с малолетства торты печь умею, — размазывая тушь по лицу, прорыдала она.
— А что ж про борщи-то забыла? — не отставала я.
— Так а мне это было неинтересно!!!
Я посмотрела на нее, встала и пошла прошаривать кухонные сусеки. Крупы, мука, сахар — все упаковками и мешками, ну а где ж что — нибудь такое, на скорую руку??? Готовить я тоже не умею, но надо ж было девчонку спасать!
Вскоре мне улыбнулась удача.
В шкафчике под мойкой я нашла несколько упаковок китайской лапшички за три рубля. Ясен пончик, это никак не походило на завтрак аристократов, но что было делать? Я разложила брикеты по тарелкам и залила их кипятком. Потом выложила по кругу симпатичный венчик из листьев петрушки и отправила Светку подавать.
— Я боюсь, — уперлась она, жалобно глядя на меня.
— Надо! — железным тоном рявкнула я и вручила ей поднос.
После чего включила фритюрницу, налила масла, и бросила туда куриные окорочка.
Тем временем вернулась Светка, на этот раз нагруженная тарелками с неудавшимся борщом.
— Ну?
— Смотрели волком, — горестно призналась она. — Меня уволят, да?
— Наверно, — злобно ответила я. — Какого черта ты сюда полезла, не умея готовить???
— Так ведь торты…, — снова заплакала я.
Вспомнив о сегодняшнем завтраке, я помягчела.
— Ладно, не реви, помоги окорочка сервировать, — велела я ей.
Та сразу засуетилась, начала доставать тарелки, потом их уронила, и принялась рыдать над осколками.
— Косорукая ты! — застонала я, хватаясь за веник.
— Так ведь торты!!! — зарыдала она еще пуще.
— Не реви, тебе еще горячее нести! — строго прикрикнула я на нее.
Светка кивнула и пошла споласкивать лицо. Я же разложила окорочка по тарелкам, обвела их неизменным петрушечным венчиком, положила к ним по вилке и ножу и отдала Светке:
— Неси!
Та пошла в столовую с видом приговоренного.
Вернулась она на редкость оживленная.
— Твоя лапшичка та-ак всем понравилась! — сладко жмурясь, воскликнула она.
— Да ну нафиг, — поразилась я.
— Ага! Евгений Евгеньевич добавки просят! Говорит, что так необычно и остренько!
— Все чудесатее и чудесатее, — пробормотала я, заливая кипятком следующий брикет.
— Ой, что бы я без тебя делала, — Светка умиленно заглядывала мне в глаза.
— О! — вспомнила я. — Ты мне вот что скажи, великий кулинар! А как тогда ты нам вчера нормальный ужин — то подала, а?
— Так я на кухню захожу — а там на плите все сваренное от Веры осталось, мне только разогреть оставалось, — призналась она.
— Ну и что с тобой делать? — тяжко вздохнула я.
— Не губи, а? — снова зарыдала она.
— Придумаем чего — нибудь, успокойся. А сейчас — на, неси добавку.
Она промокнула глаза передником, схватила тарелку и понеслась в столовую. Я утерла пот со лба, налила себе стакан сока и пошла за ней следом.
У Дэна сразу осветилось лицо, когда я появилась на кухне.
— Ты где так долго была?!!
— Да со Светкой разговаривала, — улыбнулась я навстречу его сияющим глазам. Ну как такого не любить? Я неизбалованна мужским вниманием, и вполне способна насмерть влюбиться только за то, что меня — и любят…
— Ох, Светка, угодила, еттить твою за ногу! — раздался тут довольный глас Буйвола. Я вздрогнула и отвела от Дэна глаза.
Светка сделала шутливый книксен и радостно побежала на кухню. Я села за стол, Аллочка на меня внимательно посмотрела и сказала:
— Магдалин… Можно дать тебе совет?
Я кивнула.
— Не надо так сильно любить мужиков, — слегка морщась, прошептала она мне на ухо, чтоб никто не слышал.
— А я что? — бормотнула я.
— Ты вся светишься, когда на моего сына глядишь, — вздохнула она. — Поверь моему опыту — мужики хорошего к себе отношения не понимают.
— Но ведь и он меня любит! — возразила я.
— У них это длится недолго, — печально улыбнулась она. — Сегодня любит, завтра — разлюбит…
«А вот фиг вам! — с какой — то озлобленностью подумала я. — Фиг! Как разлюбит — снова приворот подделаю! »
«Оно тебе надо? » — фыркнул внутренний голос.
«Надо!» — мрачно ответила я.
Меня никто еще так не любил…
А Дэн меня заставляет чувствовать себя сказочной принцессой.
— Девушки, а чего это вы там шепчетесь? — поинтересовался Буйвол.
Мы с Аллочкой переглянулись и она невозмутимо ответила:
— Диету обсуждаем.
— Какую опять? — застонал он.
— Японскую!
— Так! — решительно вмешался Денис. — Магдалина — я категорически против диет.
— Ты чего, хочешь чтобы я растолстела??? — не поверила я своим ушам.
— Не хочу. Но гораздо важней для меня твое хорошее настроение. Мать как на диету сядет, так вечно злая, нервная, и плаксивая. Хоть из дому беги.
— Точно! — поддержал Буйвол.
— Что точно? — возвысила голос Аллочка. — А ты забыл, как мы в семьдесят четвертом из Сочей вернулись, ты фотографии посмотрел и сказал, что я этакий славненький поросеночек!!! И еще подкалывал меня, мол, «…когда — то мы были похудее»!
— Не помню такого, — растерялся Буйвол.
— А что не помню? Я тогда только — только Дениса родила, и естественно, прибавила в весе, а ты не упускал случая напомнить, что тебе стройненькие девушки нравятся!!!
— А ты разве не стройненькая была тогда? — недоуменно спросил Буйвол. — Ты никогда толстой и не была.
— Я восемьдесят килограмм тогда весила!!! — рявкнула Алла. — И без того тошно было от своей безобразной фигуры, еще ты с подколками!
— Алка! — воскликнул Буйвол. — У тебя тогда та-акие формы были, ты чего??? Какая такая безобразная фигура, если на тебя вся улица оборачивалась?
— Не ври! — взвизгнула Алла.
— А чего мне врать? — пожал он плечами и горделиво сказал: — Красивей тебя я в жизни бабы не видел. Все друзья от зависти рыдают!!!
— Я тебе не баба!
— Извини, — смутился Буйвол. — Но ведь правда.
— И в семьдесят четвертом твои друзья рыдали? — подозрительно осведомилась Алла.
— Тогда особенно, — честно признался Буйвол.
— Пошли — ка отсюда, — шепнула я Дэну, еле сдерживая смех.
Мы бочком — бочком выбрались в холл.
— Я камин — то разжег, как ты и просила, — сказал Дэн, подхватил меня на руки и потащил к нему. Потом осторожно положил меня на традиционную медвежью шкуру около огня, принес чашку с клубникой, и мы принялись ей лакомиться, болтая в воздухе ногами.
Он мне чего — то рассказывал, я же с удовлетворением ощущала, как по моему телу начала разливаться противная слабость.
— Да ты же вся красная уже, — наконец донесся до меня как сквозь вату голос Дэна. — Давай местами поменяемся, тебе у огня наверняка жарко!
— Что? — посмотрела я на него бессмысленным взглядом. В глазах все плыло.
Он нахмурился, потянулся ко мне и коснулся губами моего лба.
— Вот черт! — сказал он, вскочил, подхватил меня на руки и понес вверх.
— Осторожнее, — рыдала я.
Его рука касалась распухшей коленки. Казалось, что мне ее поливают расплавленным оловом, такая была дикая боль.
— Отец, врача! — крикнул Дэн на бегу.
— А чего случилось? — высунулся Буйвол из кухни.
— Магдалина заболела!
— Невовремя…, — задумчиво сказал Буйвол.
«Вовремя, вовремя», — возразила я ему про себя.
Денис уложил меня в своей комнате и принялся раздевать. В его действиях не было ни грана эротики — страх за меня вытеснял все остальные мысли. А мне было действительно худо. Я не думала, что какая-то болячка на коленке может причинять такие страдания. Я вся горела, и перед глазами у меня висело красное марево…
— Что это? — воскликнул Дэн. Он уже снял с меня джинсы и теперь с ужасом смотрел на мои ноги.
Я скосила глаза и увидела, что коленка у меня напоминает мяч. Уродливая багровая опухоль опоясывала ее.
— Больно? — с жалостью спросил он.
Я молча кивнула.
Он укрыл меня одеялом, присел рядом и принялся гладить меня по головке:
— Девочка ты моя бедная… Если бы я только мог взять на себя твою боль…