Он долго колебался, прежде чем решился протестовать против этого бесстыдного злоупотребления его именем и личностью. Но только принял решение, как вдруг убийство издателя позволило моему отцу отложить свои возражения.
Спустя некоторое время окончилась революция 1830 года.
Катастрофа, ниспровергнувшая вторично монархию, существовавшую девять столетий, занимала умы всех.
Пал король. Какое кому было дело до палача, его печалей и жалоб или до приписанных ему Записок?
Два тома этого сочинения были выпущены в свет, но даже сами подписчики и не думали требовать продолжения.
Эти Записки составили сплетение вымышленных показаний и пустых ребяческих выдумок, лишенных, скажу, не только всякой истины, но даже малейшей вероятности.
Поэтому мой отец не упустил случая, чтобы снова возвратиться к своему уединению, сохранять которое он считал одной из обязанностей своего положения.
Вот объяснение, которое авторы думали вложить в уста моего отца по поводу происхождения нашей фамилии:
«Разбирая судебные летописи, — говорили они, — находишь, что в царствование Людовика XIII один из Сансонов был исполнителем по поручению герцога де Лоржа, верховного судьи Франции, и что он вступил в союз с семейством Ферей, глава которого казнил преступников области Иль де Франса».
«Рассматривая внимательнее родословную моих предков, легко убедиться в наследственном предопределении, избавиться от которого я сам тщетно старался.
Первый из Сансонов, посвятивший свое существование каранию преступников, Пиетро Сансони, итальянец, был вынужден ступить на этот путь отвержения героическими чувствами эпохи, в которую жил, и стечением весьма ужасных обстоятельств. Его жизнь — это бесценный документ для всякого, кто желает узнать, до какой степени экзальтации могут дойти человеческие страсти».
Авторы этих так называемых Записок были не очень правдивы как в исторических рассказах, которые они нам приписывали, так и в этой генеалогической басне. Все ложно в истории этой, я докажу это, прежде чем перейду к родословной своих предков.
Король Людовик XIII имел своего последователя. Это был тот известный кардинал, который косил всех — большого и малого — и покрывал все красною рясой, но верховного судьи не существовало.
Ввести небывалое звание, облечь им герцога де Лоржа — это, поистине, переступить все границы псевдоисторического своеволия. Герцог де Лорж 1635 года, должен отыскивать верховного судью в царстве химер; лишь после смерти Тюренна, в 1676 году, представитель этого дома получил от Людовика XIV титул герцога и звание маршала.
При недостаточном знании обычаев Иль де Франса эти господа избежали этого богатства воображения. Определять на место исполнителя уголовных приговоров было предоставлено не верховному судье королевства, а канцлеру от имени короля; и всякий ученик четвертого класса назвал бы имя того, на ком лежала эта обязанность, и сказал, что его зовут Пьерр Сотье.
Наконец еще существует и неопровержимое доказательство: сохранились имена исполнителей верховного правосудия. Между ними до 1688 года нет ни одного Сансона. Исполнявшего эти обязанности ранее звали Никола Левассер, прозванный Ла-Ривьер.
Я не спорю, что эта романтическая выдумка, делающая Италию нашей колыбелью и низводящая нас от какого-нибудь браво, состоявшего на жалованьи одной из республик полуострова, была лишена картинности, которая должна была прельстить людей, отыскивающих все, что могло возбудить любопытство публики.
Вероятно, этим господам было недостаточно, что мы — палачи, и что им стоило присоединить кинжал к секире.
Что значило немного более, немного менее крови на руках палачей?
Если я так много распространялся об этих сомнительных Записках, то для того, чтобы они никогда не могли быть противопоставлены Сочинению, которое я сейчас выпускаю в свет, и которое есть единственно верное воспоминание моего семейства. В бумагах моего отца я нашел черновое письмо, которое он предлагал поместить в журналы, чтобы изобличить эти ложные Записки.
Вот оно:
«Господин редактор!
Многие уважаемые особы, делающие мне честь своим доверием, оказывается, считают, что я — автор Записок Сансона, — исполнителя уголовных приговоров. Тем заявляю, что я никогда не писал ничего подобного, и что воспоминания, оставленные нам отцом, нисколько не совпадают с этой публикацией, все подробности которой вымышлены.
Имею честь быть…»
На обороте находится список журналов, в которых он хотел поместить это письмо. Их семь: «Газета Франции», «Журнал де Деба», «Газета Трибуналов», «Конституционель», «Французский курьер», «Ежедневная газета» и «Курьер Трибуналов».