На самом празднике нам, девушкам, прыгать не пришлось. В тот день был сильный ветер, и руководитель делегации т. Горшенин запретил девушкам прыгать, пустив только четверых мужчин.
После праздника пошли разговоры о том, что девушек привезли просто так, а они и прыгать-то не умеют. Мы были очень огорчены. Каждый раз, когда не удается прыгнуть, — неприятно, а тем более здесь!
Прыгнули мы в день отлета — 31 октября. Мы потихоньку надели парашюты, сели в машину. Наш прыжок был для всех сюрпризом.
Встреча на аэродроме в Бухаресте.
В центре: тов. М. С. Островский, полпред СССР в Румынии.
Справа от него — Люба Берлин и Тамара Иванова, слева — Муза Малиновская.
Когда мы летели в Румынию, то рассчитывали, что сделаем групповой прыжок с затяжкой в 10 секунд в составе двух девушек — Ивановой и меня — и четырех мужчин. В Одессе провели тренировку. Мы с Тамарой сделали затяжку на 10 секунд по секундомеру. Правда, с 10-секундной затяжкой по секундомеру неудобно прыгать, мало времени, к тому же мы с ней привыкли к 20 секундам. 20 секунд — это 1 000 метров. В Бухаресте пришлось сделать только групповой нормальный прыжок. Он тоже произвел громадное впечатление, потому что там этого никогда еще не видели.
Особенно были поражены министры. Они говорили:
— Мы понимаем, когда прыгают на празднике. А тут просто так — хорошая погода, взяли и прыгнули. Непонятно!
Я лично была довольна этой поездкой.
Надоели только в Бухаресте официальные приемы. Стоят люди в течение 2–3 часов (сидеть не принято), произнесут речи, потом выпьют шампанское и разъезжаются по домам. Зачем?
Торжественней всего было на приеме в королевском аэроклубе. Почти всей нашей делегации поднесли почетные значки румынского аэроклуба. Это считается большой наградой. Мы, в свою очередь, подарили князю Бибеску наш парашютный значок.
Прием для участников слета устроил и наш полпред. Потом все газеты писали, что здесь было гораздо веселее. Все чувствовали себя значительно непринужденней. Ребята наши пели. Все мы танцовали.
Во время праздника, когда мы были на аэродроме, нас окружила толпа и пришлось открыть целую канцелярию.
Со всех сторон нам подсовывали бумажки, разные книжки, с просьбой написать на память хотя бы одну букву. Мы расписывались. В ресторане, когда не было под рукой бумаги, посетители брали меню и просили нас ставить свою подпись на обороте.
Хорошо мы себя чувствовали только в нашем полпредстве. Туда мы заезжали ежедневно.
Мы легко вздохнули, когда самолеты перелетели нашу советскую границу: наконец-то мы у себя дома, на своей прекрасной родине!
С тех пор как мы вернулись из Румынии, я ни разу не прыгала. Я теперь занимаюсь только музыкой, так как много пропустила в связи с подготовкой к отъезду и с самой поездкой.
Очень трудно сказать, каких композиторов я люблю. Кажется, что всех! Конечно страшно люблю Баха, Бетховена, Листа, Шопена. Вообще музыку очень люблю и играю давно. Сейчас я на втором курсе.
Много читаю, хотя и бессистемно. Из современных писателей мне больше всего нравится Эренбург. Из поэтов очень люблю Маяковского и Пастернака. Из западных писателей люблю Драйзера, Ромэн Роллана.
Круг моих личных знакомых — это в большинстве студенты. Я вообще мало с кем встречаюсь, просто некогда. Если есть свободное время, мы с мужем предпочитаем ходить в театр. Вообще ходим в театр часто. Очень люблю оперу.
Много времени отнимают у меня лекции по парашютизму. Приходится часто читать. Веду теоретическую подготовку групп парашютистов в НКПС и на заводе «Шарикоподшипник». Лекции слушают хорошо. Популярность парашютизма огромна и растет с каждым днем. Многие нами интересуются, а ярые «болельщики» даже знают, сколько у кого из нас прыжков.
В смысле распределения своего времени я неорганизованный человек и с завистью смотрю на мужа, который с утра до ночи сидит и занимается — он готовит дипломный проект. Я так не могу. К парашютному спорту мой муж никакого отношения не имеет. Ходим с ним вместе на лыжах, катаемся на коньках. Меня спрашивают: зачем я переменила фамилию? Я почти об этом не думала! Мужу хотелось, чтобы я носила его фамилию, и я доставила ему это удовольствие. Я понимала, что все равно меня будут знать по девичьей фамилии. Поэтому я всегда корреспондентов просила писать двойную фамилию: Берлин — Шапиро. Все же до сих пор я по старой памяти для всех осталась Любой Берлин. Ведь знают меня давно: когда я начала прыгать, то была самой молодой парашютисткой в Союзе. Я была очень горда, когда в 1933 году меня, самую юную парашютистку, сфотографировали вместе с самым старым парашютистом Союза т. Теревшатовым.