Так продолжалось с половины июля до средины сентября. Из последних шифровок нам стало ясно, что все стоящие гарнизоны предполагалось сгруппировать в одну более сильную группу по линии Рождественское — Абан — Шеломки. Когда мы узнали о том, что противник оставляет Троицкий солеваренный завод, Тасеево, Хандалу и Сухово — всего 4 пункта, — мы решили захватить гарнизон, стоявший в Троицком заводе, остальную же армию направить для преследования отступающего противника из перечисленных районов. Нужно сказать, что когда противник решил начать отступление, то в помощь 53, 55, 56 и 58-му полкам, находившимся под командой Гофмана{41}, из города была послана вся бригада Красильникова, так что свое отступление белые обставили довольно солидно.
Часов в 9 вечера противник произвел маневр на участке Тасеево — Хандала; сделано это было для того, чтобы замаскировать отступление, но мы обо всем знали из расшифрованных донесений. Противник открыл бешеный огонь из бомбометов, пулеметов и ружей по нашим окопам, находившимся на другом берегу Усолки, занял все участки, где можно было переправиться через Усолку, и продолжал стрелять до трех часов утра. Мы не обратили на обстрел никакого внимания, зная, что это маневр. Частью армии окружили Троицкий завод, а с остальной повели преследование противника и прервали сообщение между Тасеевом и Троицким солеваренным заводом.
Противник во главе с Красильниковым отступил на позицию Шеломки — Рождественское. Троицкому гарнизону удалось прорваться, и он ушел в лес, где был окружен нами и в течение двух суток был доведен до такого состояния, что, несмотря на то, что в его рядах было много добровольцев, все же вынужден был связать своих 13 офицеров (2 офицера убежали) и сдаться. Точного количества сдавшихся не помню, что-то около 400 человек при двух бомбометах и нескольких пулеметах.
В этой группе попался некто капитан Шашин, который принимал участие во всех боях под Тасеевом, а во втором бою командовал лыжной командой, в которой насчитывалось до 800 человек. На допросе он сказал, что положение их на западном фронте неважное, что он уже недели три мечтал добровольно перейти на нашу сторону и тут же заявил о своем желании работать у нас в качестве инструктора-руководителя. Он также рассказывал, что во втором бою под Тасеевом из его лыжной команды в 800 человек осталось только 350 боеспособных людей.
Из опроса местного населения и пленных белогвардейцев было установлено, что зверство отдельных белых офицеров не имело границ. Порки, расстрелы и сожжение как отдельных хозяйств, так и целых деревень были введены в систему приказами правительства Колчака. Зная о таком поведении офицеров, мы применяли к ним со своей стороны самые репрессивные меры, но не иначе, как установив их причастность ко всем вышеуказанным преступлениям. Из числа взятых в плен мы выделили, кажется, двух офицеров мобилизованных и часть добровольцев и отправили их на работу для подвозки топлива и для варки соли в тот же солеваренный завод, остальных же, уличенных в зверствах или хулиганстве, приговорили к расстрелу.