Он вытащил из кармана пачку бумажных прямоугольников и эффектно кинул на стол — они легли как карты, веером.
— Подходите берите — это билеты на пекинскую оперу. Каждому по две штуки.
— Как эксклюзивно! — воскликнула Алиса.
Бедный Александр Николаевич, обезумев от страха, снова проявил вольнодумство:
— Леонид Петрович, я все понимаю — это так здорово: дорогие костюмы, декорации... Но они же пять часов поют тонюсенькими голосами! Как ультразвук. У меня мигрень, я сойду с ума... Я ничего не понимаю в китайском искусстве. Я человек православный.
— Одно другому не мешает, — невозмутимо сказал шеф. — Нужно расширять кругозор. И учтите: я никому не навязываю эти билеты.
Леонид Петрович обвел внимательным взглядом толпу сотрудников.
— Проявите характер, откажитесь. Я не против. У вас есть три дня на принятие решения. По крайней мере, я буду знать, кто из вас ленив и нелюбопытен, не хочет развиваться и не любит начальство. Предполагаю, что таковым сотрудникам будет трудно работать в нашем издательстве, потому что... — он презрительно оттопырил нижнюю губу и стал похож на неизвестного римского императора, — у нас без кругозора нельзя. А во-вторых, я за принцип единобожия. Кто не хочет поклоняться кумиру...
Шефа не дослушали. Все дружно шагнули к столу, и образовалась длинная очередь, в которой я оказалась последней. Я озадаченно вертела в руках два беленьких квадратика. Интересно, что делать со вторым?
— Я могу вам помочь, Анна Александровна!
Глаза-драгоценности заискрились под челкой, на щеках появились насмешливые ямочки. Всем своим видом Алиса говорила: «Этому синему чулку — один билет!»
— Мой молодой человек тоже захочет пойти, только... — выразительный взгляд в сторону Демиурга, — мне нужно три билета. Проблема в том, что у меня двое друзей, и я никак не могу выбрать.
— Спасибо, Алиса, — сухо поблагодарила я, — но мне нужно именно два билета.
— Подружку возьмешь? — усмехнулся босс.
— Пока не знаю, — напустила я таинственности.
— Вот и ладушки, — довольно сказал Леонид Петрович. — А сейчас зайди ко мне, Анна. Есть вопросы по поводу нового перевода.
— Моего? — удивилась я.
Такого он еще никогда не говорил!
— Нет — ее.
Босс кивнул на Алису, наблюдая за моей реакцией.
— Ого! Она уже делает переводы?
Алиса очень смутилась.
— Приготовить кофе, Леонид Петрович? — робко спросила она.
— Ты нам не нужна, сиди и работай, пока не позову, — гордо ответил господин Бронштейн.
Мы прошли в кабинет. Босс, не обращая внимания на секретаршу, лично повесил издевательскую табличку «Не беспокоить!» и громко повернул ключ в замке.
— Пусть думают, что мы злоупотребляем служебным положением. Думают и завидуют. Правда, Аня? — Он назидательно поднял вверх указательный палец с идеально отполированным ногтем. — И вообще, надоели, черти. Всех уволю, тебя оставлю... Ознакомься! — Он небрежно швырнул распечатку, снял пиджак, галстук и настежь распахнул окно. — Душно, однако! Там, в принципе, ничего ужасного нет, девка она неглупая, хотя и искры Божьей я не чувствую. Немножко смешно и как-то беззубо — на твердую троечку.
Я пододвинула листы и стала читать, не теряя шефа из виду: раз душно, значит, опять сердце. Но Демиург, отдышавшись, уже совал кофейную таблетку в изящный аппарат.
— Леонид Петрович, а вам можно?
— Права ты, Анька! Как всегда, права: я же сосуды забыл расслабить. — Он налил две огромные рюмки французского коньяка и приказал: — Пей!
Я с удовольствием согласилась, наслаждаясь запахом и цветом божественного напитка и пытаясь понять, что сегодня утром произошло с моим начальником. Потом погладила листы и сказала:
— Леонид Петрович, все неплохо, просто Алиса не любит сказки. Ну, вот этот «гладкий стеклянистый шар» — явная описка... «Осень уже высушила листья, и их коричневые трупики печально шуршали под ногами». Это, конечно, ужас! Максимум — коричневые тела.
— Согласен.
— «Нелюди» — это кто? Призраки или серийные маньяки? Кого она имела в виду? О призраках я бы сказала — нежить. Так... Курганы. Фу, как скучно. Это что, археологический трактат или сказка? Пусть будут... упокоища!
— Гениально! Давай, мудрая сова, давай, родимая...
Через час мы закончили. Демиург был доволен, бутылка на три четверти опустела. Я заметила, что, когда он наливал, рука слегка дрожала.
— Только не увольняйте Алису. Из нее выйдет толк.
— С чего ты взяла, что я уволю такую красивую девушку? — искренне удивился Демиург.
— Но вы непредсказуемы! Вы же утром безжалостно уволили Елизавету Петровну, хотя сами же ее привели!