— О, пришла, опора православия! Пробуешься на должность матушки?
— Что?
— Да ладно! Я же за ним в буфете наблюдал, специально пошел. Видел, как он тебе шампусик подливал, а сам кофеек. Сразу видно, человек скромный, богобоязненный. Батюшка, наверное?
— Да какие батюшки-матушки! — в сердцах закричала я. — У него от батюшки только борода, да и та лохматая. Надо же так в людях не разбираться. Бомж, цыган и бабник!
— И любитель пекинской оперы, — ехидно закончил босс. — Не смей богохульствовать, Анечка! А вы, Алиса Федоровна, перепечатайте отчет.
— Я уже перепечатывала! — возмутилась Алиса и так качнула головой, что рассыпала два золотых крыла безукоризненного каре. — Не может там быть ошибки. Вот где, где? Покажите, пожалуйста.
— Еще чего! Эта твоя работа, милочка, исправляй что, извини, нагадила!
— Леонид Петрович! — еще громче закричала Алиса (у меня даже сердце сжалось, а нижняя губа Демиурга оттопырилась, как у оскорбленного Калигулы). — Зачем вы так... выражаетесь?
— Я не совсем понял... Ты мне указываешь, как выражаться? Намекаешь на старческий маразм?
— Я этого не говорила, — смутилась Алиса и попыталась исправиться: — А давайте... давайте я вам кофе сварю.
Рыжая бровь задумчиво поползла вверх, описала дугу и встала на место.
— Думаешь, таблетку мимо машины пронесу? У меня еще не трясутся руки, дитя мое. А вы, Саша, зайдите ко мне: есть работа. Напомните, у вас английский, французский...
— Испанский! Леонид Петрович, еще испанский свободно.
Молодая и скромная Саша, только что окончившая филфак, вскочила и для храбрости вцепилась двумя руками в крышку стола. Ей выпал шанс отличиться, и девчонка со страхом и обожанием смотрела на Демиурга. Он замер, опустил на свои выпуклые глаза веснушчатые веки и действительно стал очень похож на задумчивого ящера. Это была просто средневековая сцена: девушка и дракон.
— Вот так, господа! Все слышали? Все-таки будущее за молодежью. Что вы думаете, коллеги, о ротации кадров? Все ли сидят на своем месте? А?
Он галантно открыл дверь и пропустил растерянную и красную Сашу в кабинет.
— По-моему, Леонид Петрович стареет. — Я пожала плечами. — У него исчезает чувство юмора. Теперь ему нравится пугать.
— Он пугает, а мне не страшно, — рассмеялась Алиса. — Я думала, она скажет — японский или хотя бы турецкий, а то испанский... Анна Александровна, а вы курите?
— Я не курю, — не очень уверенно сказала я.
— В самом деле? Я вам не верю. Но вам стоит научиться.
— Зачем?
— Почти всех настоящих писателей и великих переводчиков снимали с трубкой или сигаретой. Посмотрите на фотки: Булгаков, Маяковский, Горький...
— И я? Смеяться изволите? При чем здесь писательство?
— Я не смеюсь. Совершенно серьезно предрекаю ваше будущее. Я же немножко ведьмочка и кое-что вижу: у вас есть перспективы, Анна Александровна! Впрочем, речь сейчас пойдет обо мне.
— О вас?
— Вот именно. И о том, кого вы уважаете больше всех на свете!
«Неужели замуж за Леонида собралась?» Я была заинтригована.
— Пойдемте на обед вместе? Я расскажу что-то очень интересное.
И она так зажигательно подмигнула, что я рассмеялась.
— Бедные, бедные мужики! Они все обречены. Аля, даже у меня сердце екнуло. Вы просто la femme fatale!
— Ой, а я французский не уважаю! Я немецкий люблю — знаете, что такое die blonde Bestie? Горе тому, кто этого вовремя не поймет!
— Пошли!
Сказала и сама удивилась: мне нравилось ускользать на обед из издательской пещеры в гордом одиночестве, чтобы хоть часик отдохнуть от лиц, которые я вижу ежедневно. Или почти ежедневно. Но сейчас я сгорала от любопытства, потому что в каждой гордой и одинокой волчице, как в любой женщине, живет ужасная сплетница, а новость, которую расскажет Алиса, была явно не рядовой.
В двенадцать мы выскочили на улицу.
— Вы есть хотите?
Я грустно покачала головой, а златокудрая la femme fatale звонко и, как положено роковым женщинам, немножко зловеще расхохоталась.
— Ага, первые признаки влюбленности налицо. Какая вы молодец, Анна Александровна!
— Не лезьте не в свое дело, Алиса! — Я чуть не задохнулась от отчаяния и злости. — Что вы все пристали с этой влюбленностью? Как можно влюбиться в бомжа, который живет на кладбище? Это потенциальный преступник!
— На кладбище? Настоящий преступник? — Синие глаза стали величиной с блюдце. — Это круто! Да ладно вам. Не похоже. А впрочем... Кстати, мы пришли.
— Но это же мороженица...
— И что? Я в детстве всегда мечтала завтракать мороженым, а обедать пирожными. Не относитесь ко всему серьезно! Давайте представим себя детьми, это вам просто необходимо. Вы как сжатая пружина, чуть мне в нос не дали...