Последний вопрос Василиус задал с детской непосредственностью. Он сиял и явно был в восторге от проведенной акции.
— За кладбищенского Санта-Клауса.
— ?!
— Извини, я пойду. Я не думала, что надо мной ставят эксперименты. Все гораздо проще казалось: ты в меня влюбился... Как жаль, что я была лишь жертвой науки!
— Таки влюбился! Но потом...
— Отлично, значит, все-таки факт нежной страсти был... Что-то мне не хочется здесь оставаться: ты, оказывается, наблюдал за мной через увеличительное стекло. Всего хорошего!
Резко откинув одеяло и выпутавшись из пылающего «заката», я случайно взглянула на стену: там отплясывал черный цыганский заяц. Я вскрикнула и упала.
Когда очнулась, Василиус стоял на коленях перед креслом с пузырьком нашатыря.
— Чего тебе, мать, привиделось?
— Черный заяц — он от меня не отстает.
— Откуда здесь зайцы?.. Да это тень от одеяла: угол задрался — вот тебе и заяц.
— Нет, это старая цыганская история!
— Цыганская? Интересно! Расскажешь?
— Ни за что! Ты поместишь мою историю в какой-нибудь проект.
— Изволь, Анна! Например: «Психические расстройства одиноких женщин среднего возраста»... Нет, лучше так: «Причины женского одиночества и психологическая характеристика».
— Что?!
— Успокойся, это было за тысячу лет до появления тебя в моей жизни: всего лишь название студенческого диплома.
— Боже, ты даже не понимаешь, какой ты подлец!
— Анна, прекрати! Просто я люблю свою работу...
Я из-под ресниц снова посмотрела на стену: она была белой как снег. Он прав! Скорее всего, привиделось: отброшенное одеяло неудачно спроецировало тень... А ноги не шли, ноги были ватными, и оставалось только заплакать от отчаяния.
— Так, мне все ясно! — Василий мягко, но решительно сгреб меня в охапку: — Ты остаешься здесь до завтра.
— Это еще зачем?
— Затем, чтобы обдумать в деталях поведение психолога-извращенца. Утром расскажешь. Сейчас я отнесу тебя в кабинет, заставленный пыльными книгами и антикварной дрянью. Мне кажется, что комната твоей мечты должна выглядеть именно так.
— По крайней мере, я отдохну от этого стеклянного сугроба.
— Отлично! Ты уже начала соглашаться со мной.
Через пять минут я лежала на черном диване с кожаными кнопочками и дубовыми подлокотниками. Вокруг до самого потолка уходили вверх стеллажи с книгами и тускло блестело золото переплетов.
— Я что, в XIX веке?
— В начале двадцатого. До революции еще лет пять.
— Ты действительно волшебник?
— Нет, заурядный бродяга во времени...
Он упал в кресло, которое для солидности громко выдохнуло: пыф-ф!
— Знаешь, твоя борода сюда очень вписывается.
— Не фантазируй, Анна! Просто я обожаю контрасты и... я очень богатый человек, который может себе кое-что позволить. Говорят, что деньги — это потенция мужчины.
— Что ты себе позволяешь?!
— Хорошо, извини! Потенциал. Я забыл, что ты синий чулок. Ладно, не злись. Смотри, что у меня есть.
Рядом с креслом стоял столик, украшенный бронзовым орлом. Мне показалось, что когда-то птица держала в клюве лампу, но сейчас там висела связка ключей.
— Зачем столько ключей? Неужели все комнаты запираешь?
— Какие комнаты, Анечка? Это ключи от прошлого! Я храню ключи от своих старых квартир, мастерских и тех мест, где был счастлив когда-то. Всего этого уже давно не существует в природе, но вдруг повезет и я все-таки стану путешественником во времени? А как войти в прошлое без ключей? Как отпереть дорогие двери?
— А от монастырской гостиницы есть ключ?
— Вот он.
Я кивнула — это было чудесно! У Василиуса заблестели глаза, как у мальчишки.
— Знал, что ты меня поймешь! Я тебе покажу много забавных штук. Например, у меня есть коллекция старинной оптики — лучшая в Питере. Это интересно?.. Вот смотри, какой образчик. — Он снял с полки и протянул изящный театральный бинокль: — Это самый безобидный.
Бесспорно, вещица была достойная — я бы пошла в театр только для того, чтобы на глазах у всех достать такую штучку из сумочки!
— Красиво! Это позапрошлый век, да?
— Начало двадцатого.
Я поднесла бинокль к глазам — соседняя стенка пододвинулась почти вплотную.
— И линзы прекрасные!
Но тут раритет выскользнул из рук, потому что мне почудилось: с той стороны через окуляры кто-то тоже внимательно рассматривает меня — глаза в глаза.
— Ой!
Василиус ловко поймал на лету выпавший бинокль:
— Осторожнее, Аня! Вещь дорогая... Ничего страшного: время — многомерная величина, с той стороны тоже смотрят.