— Вероятно, сейчас случится какое-то важное событие.
— В этом нет никаких сомнений, — уверенно подытожила я.
— И что же?
Я подтянулась на цыпочках к курчавым завиткам возле уха и прошептала:
— Сейчас будет исправлена историческая несправедливость, а свидетели здесь не нужны.
— Понимаю! — энергично кивнул Василиус. — Но горячий кофе перед началом мероприятия нам не повредит?
И он устремился к заветному окошечку, которое, несмотря на надпись «24 часа», оказалось закрытым.
— Вот теперь верю! Ты, как всегда, права: абсолютная конфиденциальность — и точка!
Милый Василиус — он чувствовал мое волнение и как мог старался помочь. Мы посмотрели вниз и обнаружили, что туман рассеялся. Башня стояла во всем мрачном великолепии и была прекрасно видна. У меня сжалось сердце.
Спутник взял меня за руку и тихо сказал:
— По-моему, нам пора. Пойдем, Аня.
Мы стали спускаться по выложенной тротуарной плиткой дорожке, и вдруг появилось ощущение, что это некая нить Ариадны, сойти с которой опасно или даже смертельно. Я с осторожностью нащупывала ногой каждый кирпичик, как будто шла по канату. А слева и справа вздымались вавилоны ушедших минут, часов, веков, готовые обрушиться и поглотить самонадеянных странников.
— Ты чувствуешь, Василиус?
— Конечно, — серьезно сказал он. — И бесчувственный бы почувствовал.
— А если эта бездна нас поглотит? Мы же на самом дне времени!
— Теперь ничего не поделаешь: пошли — значит, идем.
Он обнял меня за плечи, и мы продолжили свой путь к роковой башне. Рыжий проводник бесстрашно обогнал нас и затрусил впереди, сосредоточенно рассматривая мрачную цель. Наконец спуск закончился, и нас накрыла куполом абсолютная тишина, от которой зазвенело в ушах: ни шума шин, ни автомобильного гудка. Это была тишина не нашего времени, а того, далекого...
— Как ты думаешь, мы еще здесь или уже там?
— Конечно, там, — ответил Василиус и плотно сжал губы.
Я видела, что он тоже волнуется.
— И боюсь, что у нас мало времени. Можем не вынырнуть. Делай скорее что хотела.
Негнущимися пальцами я достала кольцо и стала озираться вокруг.
— Василиус, кажется, у нас нестыковка! А вдруг Марина еще жива и находится в башне? Тогда никакой сороки-ведьмы нет и в помине! Как я передам кольцо?
— Так она же ведьма! Делай и надейся. Панночка разберется!
И тут еле слышно, но очень зло заворчал Треха. Шерсть встала дыбом, спина вытянулась и дрожала от напряжения. Я проследила, и мой взгляд уперся в золотые птичьи зрачки. Огромная черно-белая птица, держась лапами за решетку, висела вниз головой на башенной бойнице и смотрела на нас. Она явно заметила кольцо, и сорочий взор пылал.
— Господи, это же какая-то птица гамаюн, — без улыбки пошутил Василиус и схватил Треху за ошейник. — Клади на камень кольцо, пока мутант не спикировал! Худо будет...
Я торопливо положила кольцо, и сорока камнем упала вниз — только ветер засвистел в черно-белых перьях. Птица не боялась ни меня, ни собаки, ни Василиуса, потому что не птица это была. Длинный клюв виртуозно подхватил кольцо, и нас оглушил заливистый автомобильный гудок. Мы нервно оглянулись.
С холма спускалась веселая стайка школьников, на стоянке разворачивались два автобуса. А рядом с башней лучезарно улыбался деревянный медведь и приглашал отведать настоящей русской кухни в ресторане «Коломна».
— Ну что, Анна? Хочешь продолжить экскурсию? — спросил Василиус.
Он был слегка бледен. Я покачала головой, и мы втроем отправились на стоянку, преодолевая туристский поток.
...Вечером, когда мы пришли в себя и отдыхали в номере гостиницы, где принимали и двуногих и четвероногих, я со вздохом сказала, что все страсти по кольцу кажутся мне напрасными.
— Я даже не смогла придумать желание, представляешь?
— Не представляю, — усмехнулся Василиус. — Есть такая категория людей, которые не замечают даже своих сбывшихся желаний. Мы же вместе, и ты скоро начнешь писать свою книгу. Что же еще? Или скажешь, я не прав?
Я кивнула:
— Не скажу. Ты прав.
Мимо окна промелькнула тень: мне показалось, что это была тень от птичьих крыльев. Треха приподнял голову и внимательно проводил нечто взглядом, потом зевнул и положил голову на вытянутые лапы. Вроде бы волшебная часть истории закончилась и можно перевести дыхание. Хотя... Я с сомнением заглянула в карие глаза Василиуса.