горочки. Лёгкими движениями ручки и «шага» удерживаю вертолёт на глиссаде20. А
ветер за бортом беснуется, пытаясь нас или подбросить вверх, или кинуть вниз, или
утащить в сторону. Штурман сейчас для меня, как поводырь для слепого. «Вправо
пять, курс 165 градусов, вертикальную уменьши!» Выполняем. Диспетчер
подтверждает: «21147, удаление пять, на курсе, на глиссаде». А вот и дальний
привод (удаление 3700, высота 210 метров). В наушниках зазвенели сигналы
маркера. Продолжаем заход. Штурман командует: «Курс 160, вертикальная в
норме». Диспетчер бубнит: « ....147-ой, уклоняетесь вправо». Сейчас исправим,
курс уменьшим ещё чуть-чуть. До полосы километра полтора. На высоте начала
визуальной оценки (ВНВО) штурман даёт команду: «Оценка». Второй пилот сразу
докладывает: «Держу по приборам». Теперь, он, мягко держась за управление,
пилотирует (вернее помогает) глядя только на пилотажные приборы. А я
потихоньку начинаю шарить глазами за лобовым стеклом, пытаясь в непроглядной
тьме разглядеть землю, как говорится установить с ней визуальный контакт.
Штурман резко бросает: «Влево три!». Господи, на этом приборе (УГР-указатель
курса) самая маленькая градуировка. В свете красной подсветки трудно
рассмотреть шкалу с ценой деления два градуса. Чуть-чуть влево, даже не дал
ножку, а только подумал: «вроде хорош!». Голос штурмана звучит замедленно, с
растяжкой: «Р-е-ш-е-н-и-е...?». Кажись, за стёклами мелькнул какой-то огонёк. По-
моему, это огонёк на мачте над ближним приводом (БПРМ). Точно в
подтверждение, зазвенели часто-часто звоночки маркера. Краем глаза, в темноте
штурманской кабины, вижу чёрный силуэт штурмана. Он только что был согнут, и
18 ДПРМ – дальний приводной радиомаяк
19 БПРМ – ближний приводной радиомаяк
20 Глиссада - траектория полёта летательного аппарата, по которой он снижается непосредственно
перед посадкой.
наклонён вперёд. Иван сидит впереди и ниже меня, значит, он за землю зацепится
раньше. Мне тоже очень хочется согнуться, наклонить голову вниз и поискать хоть
что-нибудь на земле, хоть огонёк, хоть проплешины снега между деревьев. Но это
делать ни в коем случае нельзя. Это смертельно опасно. Уйдём под глиссаду, и
земля сама тебя найдёт (она совсем рядом, высота 60 метров). Как у нас говорят:
«Нет земли, нет земли, и бац, полный рот земли!». Так же краем глаза вижу, как
штурман облегчённо выпрямился. За эти короткие секунды после его команды
«решение», вертолёт уже проскочил достаточное расстояние, и я уже вижу первый
огонёк, скользящий на встречу. Это первый из огней приближения. Коротко
выдохнув, командую: «Полосу вижу, садимся!». Самой полосы вообще-то ещё не
видно, но по огням приближения, по приборам я вижу, что идём мы нормально. В
этом снегу попробовал включить фары, но тут же выключил. Бесполезно,
образуется мощный световой экран - ни черта не видно. В снежной круговерти
мелькают огни подхода, полоса уже рядом. Штурман: «влево ещё два». Начинается
быстрый отсчёт скорости и высоты. Из темноты выплывают огни порога ВИН.
Такие зелёные, добрые фонарики. Они, кажется, приветливо зовут:
«Сюда-сюда,
ребята! Вы идёте правильно!». Штурман читает: «Скорость 100,высота 30!,
скорость 80, высота 20!, скорость 70, высота 10!». Земля совсем-совсем рядом.
Слева и справа от вертолёта бегут желтоватые огоньки боковых границ полосы.
Скорость не буду уменьшать, ветер спереди и слева, поэтому на этой скорости 70
км/ч и будем садиться. До земли последние метры, штурман читает высоту: «Пять,
три, метр». Чуть-чуть поддержал «шаг-газ», и вертолёт мягко-мягко коснулся
основными колёсами заснеженной полосы. Чуть придержал ручку, и уже передняя
стойка плавно опустилась, прижав колёса к земле. Машина быстро теряет скорость
на пробеге.
- «21147- посадка!».
И вот мы уже медленно катимся по полосе, время от времени включая и
выключая фары. Снег пошёл гуще, метель беснуется, погода становится всё хуже.
Вовремя мы прилетели. Ещё чуть-чуть, и пришлось бы лететь на запасной в Инту.
Никаких чуть-чуть, мы уже на земле, осталось дорулить до стоянки.
Плавно поворачиваем на пятую рулёжную дорожку. Машина повернула влево
на 90 градусов, и теперь, в снежной круговерти, чуть видны окна общежития. За их
тёплым светом нас ждут. Выпускаю посадочную фару и две мощных белых