уже кое-что. Смотрю на диспетчера Валерку (уже ныне покойного), а он на меня:
«Чё, трактор будете брать?» - «Попробуем!» Глядя на Валеру, я всегда думаю, как
он на эту вышку, в этот свой скворечник попадает? Я, худой и длинный, пока
пролезу по этой лесенке, потом под трубами отопления, вечно за что-нибудь
зацеплюсь или стукнусь обо что-нибудь. Я сильно подозреваю, что Валерку краном
поставили на крышу (в нём на глазок центнера полтора), а потом вокруг него
соорудили КДП, оббив Валерку досками и застеклив вокруг. И он со своей рацией и
матюгальником вечный домовой. Этакий домовёнок Кузя, но только очень большой
и добрый. Поэтому я и не помню, - видел ли я Валеру где-нибудь на твёрдой
земле(вне его скворечника).Он наверное там и спит. На завтраке машинально
проглатываю кашу, запивая чаем, а в голове всё крутятся варианты, что и как
сделать. По пути к вертолёту экипаж рассеивается. Штурман и бортмеханик - к
вертолёту, второй пилот - в контору «Заказчика» за заявкой, а мы с бортоператором
и подпрыгивающим от нетерпения Вовой - к нашему любимому трактору, глаза бы
мои на него не глядели.
Пришли, дошлёпали по подсохшей грязи, и стоим вместе с такелажниками
вокруг этого груза. Хорошо стоит, как памятник! Я смотрю в ту сторону, куда будем
взлетать, место открытое, никаких подвесок, препятствий не попадается. И
местность немного понижается в сторону леса. Это хорошо. Ветерок здесь на
открытом месте чуть посильней, три метра в секунду, порывы может до четырёх,
пяти. Правда часто ослабевает и на какое-то время становится почти тихо.
Бортоператор, Витя Таранченко, залез на кабину трактора и руководит
такелажниками. Они протягивают троса под машину, пропуская их через катки и
выводя наверх. Подкладывают доски, чтобы мы не смяли кабину. Витя сам
подтягивает троса над кабиной и смотрит на меня. Мы летаем вместе лет 15,
поэтому нам не надо разговаривать, всё понятно без слов. Я киваю головой, Витя
соглашается. Длина подвески оптимальна. Если будет длиннее, мы её не утащим.
Если короче, при просадке могу сесть брюхом вертолёта на трактор. Троса сходятся
над кабиной в метрах двух. Когда вытянутся (а они очень толстые - 22 мм), будет
метра 3,5-4. Самое то! Бредём по загрузочной площадке к вертолёту. Володя,
забегая вперёд, спрашивает: «Ну как, командир, увезёшь?». «Попробуем». Я тоже,
глянув ехидно на Вову-заказчика, спрашиваю: «С нами полетишь?». «Не-е-е, я со
стороны за вашим взлётом посмотрю». Ну-ну, со стороны оно конечно виднее. Как
говорится, каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Подходим к
вертолёту. Хорошо, что с вечера машину не заправляли (ЦЗС7 была неисправна), и в
вертолёте сейчас минимальный остаток топлива. Возле вертолёта идёт неспешная
подготовка.
-«Штурман, прикинь топливо. Только без всяких кругов, туда и обратно по
6 КДП – командно-диспетчерский пункт
7 Центральная заправочная станция
минимуму». Штурман у нас молодой. Зовут Игорем. Мы его ласково называем
«Драконя». Молодой, но соображающий. Как-никак, закончил Высшее
Кировоградское штурманское училище, чем несказанно гордится и эта гордость
отражается на его светлом облике. Прикинули мы с ним, покумекали, и сошлись на
общей цифре. Вам это число ничего не скажет, но закон здесь простой: много
возьмёшь топлива, не взлетишь; мало возьмёшь, не прилетишь обратно. А теперь
мой славный бортмеханик, Витя Поздеев. Я его знаю давно, ещё, когда он был
авиатехником. А в одном экипаже мы летаем более десяти лет, с тех пор как я стал
командиром «шестёрки». У Вити золотые руки, светлая голова, я за ним, как за
каменной стеной. Если бортмеханик сказал: «машина в норме», значит можно
спокойно подниматься в воздух. Он в кабине сидит за моей спиной, отделённый от
меня своей приборной доской и я точно знаю, Витя не упустит ничего. Одним
словом, хозяин вертолёта. Так вот, этот хозяин, смотрит сейчас на меня
выжидательно, и с некоторой опаской. Мы друг друга хорошо знаем, и Витя
понимает, о чём я его сейчас попрошу. «Механик, добавь по пять щелчков». Витя
ещё раз внимательно посмотрел на меня и вздохнув, полез наверх к двигателям. То,
что сейчас произойдёт, мы между собой называем «кощунством и святотатством».
Сейчас бортмеханик своими умелыми ручками и с помощью обыкновенного