через четыре. Небо чистое, ясное, болтанки почти нет. И только далеко-далеко на
горизонте синеет полоска облаков, издалека кажущаяся безобидным украшением
небосвода. Летим, верчу головой по сторонам. Тишь и благодать. Как будто, ничего
не было. Может, приснилось?
«БЕЗ НАЗВАНИЯ»
Я часто сам себе задаю вопрос: «С чего всё это началось?». Как получилось,
что из множества профессий на земле я выбрал именно эту - профессию лётчика.
Видимо тому было несколько причин. Говорят, что человек сохраняет устойчивые
воспоминания примерно лет с трёх - четырёх. Некоторые гении заявляют, что
помнят даже, как их мама рожала. Мне до гениев далеко, но когда я вижу в старом
семейном фотоальбоме снимок, где я голышом лежу в детской «зыбке», - мне
почему-то ощущается ласковое тепло и свет летнего солнца, пробивающегося через
листву шелковицы, приветливо шелестящей надо мной. И до моего слуха
доносится мягкий рокот, идущий с небес. Это над нашей старенькой хатой
пролетает самолёт АН-2, взлетевший со старого криворожского аэродрома под
названием «Смычка». Я ещё не понимаю, что это за звук, откуда он, но он мне
определённо нравится. И я улыбаюсь ему своим, пока ещё беззубым ртом.
Более позднее воспоминание. Я только перешёл во второй класс. И бабушка
Надя (мама отца) принесла путёвку в пионерлагерь «Аврора». И меня отправили на
целую смену в этот лагерь на берегу Чёрного моря, возле маленького симпатичного
городка Скадовск. Отвозили нас туда на самолёте АН-24Т, со всё того же аэродрома
«Смычка». Тогда в Стране Советов, трест, в котором работала бабушка посыльной,
мог себе позволить отправлять детей в пионерлагерь на самолёте (40 минут и там),
а не трясти их шесть часов по пыльным дорогам южной Украины - от Кривого Рога
до Скадовска. За несколько рейсов перевезли на аэродром Скадовска целую смену
пионерлагеря. Вот подошла наша очередь и нас, как патроны в обойме, разместили
в креслах самолёта по двое на одно место. Когда дверь самолёта была уже закрыта,
оказалось, что все кресла уже заняты и даже стюардесса стоит в проходе. И я стою
один в проходе. Мне не хватило места (видимо просчитались при посадке - мы же
все мелкие). И лётчик, теперь я понимаю, что это был бортмеханик, смеясь, сказал:
«Не грусти, пацан. Сейчас найдём тебе место!». И увёл меня в кабину лётчиков.
Там меня разместили позади пилотов на каком-то приставном креслице, привязали
крепко, настрого наказав ничего руками не трогать. Я до этого летал на самолёте
только один раз. На АН-2 - из Херсона в тот же Скадовск. Полёт 40 минут, но
ощущение восторга осталось навсегда. А теперь, на большом двухмоторном АН-24,
да ещё в кабине пилотов. Меня распирало от восторга и любопытства, как нашего
министра транспорта Левитина при докладе президенту или премьеру (что-то меня
понесло, как Остапа Бендера).
Самолёт взлетел, и уже в горизонтальном полёте правый лётчик посадил меня
к себе на кресло перед собой, и своими большими руками положил мои маленькие
ладошки на чуть подрагивающий штурвал. А перед глазами россыпь приборов со
стрелочками, циферками, зелёные и жёлтые лампочки табло. А за лобовыми
стёклами кабины бескрайнее, синее-синее безоблачное небо. На голову мне одели
гарнитуру (наушники с микрофоном) правого пилота и я услышал громкий голос: «
Ну что, хлопчик, не видно края неба?». И я, вытянув шею, старательно
всматривался вперёд, сквозь стёкла. А края у неба не было, сколько я не пытался
его увидеть. Лётчики добродушно улыбались, поглядывая на меня и
переговариваясь.
А я в эти краткие минуты вдруг понял - это моё! Детский мозг ещё не до конца
сформулировал это желание, но всем сердцем, всем своим нутром маленького
человека я уже знал - это моё!
Эта радость летания, она сильнее любого наркотика. И один раз поднявшись в
небо, ты будешь хотеть повторить это снова и снова. Снова ощутить, как волшебная
сила поднимает тебя в небо.
Всё моё детство, по крайней мере, все летние месяцы, прошло в селе Узин,
под Киевом. Там, на огромном аэродроме, базировались ракетоносцы ТУ-95 и
транспортная эскадрилья АН-12. Вот так, рядом с этими могучими машинами, я
рос и переходил из класса в класс. Я видел эти самолёты и на рассвете, и на закате,
и в воздухе, и на земле. Я засыпал и просыпался под гул их двигателей. До сих пор
басовитый органный гул двигателей ТУ-95 мне слаще любой музыки. И когда