Заметив, как конвульсивно дергается рот у одного из этих шестерых мужчин с загорелой, но дряблой кожей,
я поймал его мысль: а ведь это я сегодня убил человека. И я понял, что та же мысль владеет всеми ими. Они, из последних сил сдерживая возбужденно вопивших студентов, с огромным трудом вывели нас из зала. В какой-то момент к ним присоединился и Добровольный арбитр и, защищая нас с Мори, стал пробиваться с нами сквозь толпу. Вместо того чтобы поблагодарить наших спасителей, я сказал, обращаясь к Мори:
— То, что нам чудом удалось спастись от верной смерти, доказывает, что превратившая нас космическая воля внимательно наблюдает за нашими действиями.
Продолжая бежать с задумчивым лицом, Мори лишь покосился на меня, но по движению его губ я, как и во время выступления, воспринял еле уловимые электромагнитные волны.
— Разумеется, за нами постоянно наблюдают! Именно поэтому, чтобы спасти нас, и прислали Корпус лососей!
ГЛАВА X ОДИССЕЯ КОРПУСА ЛОСОСЕЙ
Я не хочу сказать, что он постоянно волновал меня, но стоило мне вспомнить о нем, и, подобно мыслям о смерти, он мгновенно всплывал из глубин подсознания — призрачный Корпус лососей.
По мере того как развивалась предпринятая Корпусом лососей операция по спасению нас с Мори, меня все сильнее обжигал страх перед оставшимися теперь у нас за спиной членами группы. Я думаю, те же чувства испытывали Мори и Добровольный арбитр. Да и сами шестеро из Корпуса лососей! Они дышали тяжело, как могут дышать скованные страхом, начинающие уже стареть люди, — видимо, их страх и передался нам. Я говорю «начинающие стареть», хотя с виду им было всего лет по сорок пять, но стоило их тяжелому, прерывистому дыханию пахнуть нам в лицо, как мы ощущали запах смерти. Может быть, они страшно одряхлели от тягот Великого похода.
Судорожно глотая воздух, мы, пробежав между зданиями, через низкую арку проникли в одну из дверей и прошли по узкому коридору, который оказался подземным переходом, заканчивавшимся ступеньками; мы поднялись по ним и вышли наружу, в ночь. Это был дальний конец университетской территории, через железные ворота виднелась городская улица. Обессилевшие бойцы Корпуса лососей присели на корточки, чтобы отдохнуть, то же самое сделали я, Мори и Добровольный арбитр.
Я, превратившийся восемнадцатилетний, раньше остальных справился с одышкой, и беспокойный дух восемнадцатилетнего погнал меня к запертым воротам. Сквозь металлические прутья, увитые диким виноградом, я взглянул на дорогу. Может быть, за нами наблюдают полицейские, заранее прибывшие сюда, чтобы арестовать нас, или участники собрания, а может быть, и члены враждебной группировки?
Неожиданно по пустой улице у самого моего носа пронесся «ситроен» на такой скорости, что, казалось, он вот-вот развалится, превратившись в груду железа, которая рассыплется по мостовой. В машине, глядя прямо перед собой, сидела жена, бывшая жена, в черной каске! За рулем был великан — агент рекламного бюро. Выслеживающие нас полицейские, члены революционной группы и контрреволюционной группировки давно вернулись домой, и только моя жена, бывшая жена, командуя братом, понукая его, бдительно патрулирует университет, беспрерывно кружась вокруг него. В это мгновение я почувствовал жалость к жене, бывшей жене, которая, из пустой вражды ко мне, в страшной ярости от того, что я существую на свете, носится весь вечер в машине, и мне впервые удалось до конца постичь истинный характер запутанных отношений, существовавших между мной, женой и Мори, хотя теперь, после превращения, это уже мне было ни к чему. Последние несколько лет, когда в темноте я пытался приласкать жену, она вдруг спрашивала, словно ее это страшно заботило: а как там он? Как чувствует себя наш ребеночек? А я, злясь, точно маленький, отвечал: с ребеночком все в порядке, если хочешь, пойдем посмотрим, ха-ха. Вот тут-то и выявляется смысл запутанности наших отношений — жена, бывшая жена, хотела, чтобы вместо меня около нее был Мори, а я хотел превратить Мори в себя, чтобы с женой был близок Мори-й!
Прежде чем «ситроен» жены, бывшей жены, развернувшись на противоположной стороне университетской территории, промчался назад, мы, убедившись, что улица пуста, быстро перелезли через ворота. Распростившись с четырьмя бойцами из Корпуса лососей, мы пересекли дорогу и торопливо направились в спускавшуюся вниз боковую улочку. Оставшиеся с нами Двое из Корпуса лососей были ужасно худыми, даже изможденными, но после короткой передышки ворота одолели ловко и сейчас шли проворно — чувствовалась многолетняя тренировка.