Главный идеологический начальник ответил нам:
— Не беспокойтесь, этот вопрос мы уже решили — именем первого секретаря обкома партии Толстикова все мастерские ленинградских театров, два театральных комбината, городской и областной, все снабженческие базы города в вашем распоряжении и с завтрашнего дня работают на «Клопа». Фабрики и заводы города поделятся с вами всем, что имеют. А ежели потребуется на них что — либо изготовить для спектакля — пожалуйста, заказывайте, всё сделают. Выходные дни в мастерских и комбинатах отменяются, а на период работы над «Клопом» устанавливается минимальный десятичасовой рабочий день. За вами закрепляется личный «газик» с шофёром с восьми утра до конца работ ежедневно. Организационными делами и снабжением будет заниматься специальный лихой человек со всеми от нас полномочиями. Покупки в магазинах, расчёты с мастерскими, договора с мастерами — всё через него. Понятно?
— Понятно.
— Сегодня в девятнадцать ноль — ноль в Театре народного творчества на улице Рубинштейна вас ждет выборгский «Клоп».
Действительно, этим же вечером мы с Гуревичем увидели конкурсное изделие выборгского народного театра в самопальных декорациях и убогой одежонке. Местная режиссура ограничилась разводкой персонажей, хотя главные роли самодеятельные артисты исполняли совсем неплохо. Присыпкина играл парень абсолютно профессионально на уровне нормального городского театра. У моего режиссёра появилась надежда сделать что — то приличное.
Сразу после просмотра «Клопа» и разговора с исполнителями мы с Григуром (так ласково обзывали Гуревича артисты его театра) прямо в зале занялись сочинением «Клопиного» оформления. Он вспомнил свою работу в 1920–1930‑е годы в ТРАМе — самом формалистическом театре города, а я все школы и направления в изобразиловке тех лет, вместе с Малевичем, супрематистами и «Окнами РОСТА». И к полуночи, когда в зал зашли пожарники с вопросом, долго ли мы будем жечь свет, мы с режиссёром уже имели основные идеи решения пространства пьесы Маяковского.
К утру необходимо было подготовить все чертежи, планировки, боковые разрезы в масштабе, определить наименования материалов, рассчитать их количество на одежду сцены, половик, декорационную установку, составить монтировочную ведомость на все виды работ, сделать выкраску кулис, падуг, половика, задников и отдать лихому человеку для отоваривания и запуска оформления в мастерских. Пришлось не спать ночь.
Декорационное решение «Клопа», с испугу придуманное мною и одобренное Григуром, представляло собой большой супрематический кукольный театр, состоящий из трёх планов разновеликих ширм (между ними на подвижных мольбертах поднимались элементы картин) и трёх планов кулис и падуг, выкрашенных в открытые цвета «Окон РОСТА». Ежели первый план соответствовал прямоугольному зеркалу сцены, то третий план представлял собой квадрат. Детали декорации вроде Машины человеческих воскрешений и клетки Присыпкина поднимались из — за ширм штанкетами. Этот приём позволял мгновенно менять картины на глазах у зрителей. Спектакль мог идти без остановок. Проще не придумать.
Постановочной бригаде в кремлёвском театре на всё про всё давался всего один день: утром с 7:00 до 9:30 монтировка декораций, с 9:30 до 12:00 световая репетиция, с 12:30 до 14:30–15:00 прогон, в 16:00 конкурсный просмотр, затем банкет и отъезд домой. Вот такое суровое «меню» нас ожидало. Мой супрематизм имел смысл, ежели его «товарный» вид будет абсолютен, то есть вся одежда сцены и задники фона из зала будут смотреться ровными плоскостями, идеально выкрашенными в яркие цвета. Таким требованиям соответствовал плотный натуральный шёлк: во — первых, хорошо окрашивается в любой цвет, смятый при перевозке быстро растягивается металлической трубой, вставленной в карман, и образует гладкую поверхность. Самый плотный крепкий шёлк в нашей стране в ту пору — парашютный шёлк. Из — за атомной цены, да ещё в таком количестве, которое нам необходимо, для театров он был недоступен. Кроме того, — принадлежал армии.
В 8:00 лихой человек, познакомившись с описью декораций, количеством материалов и моими сомнениями (я в первый день ещё сомневался), сказал мне:
— Ну что ж, художник, придётся нам с тобою ограбить армию. А про цвет не беспокойся — выкрасим на фабрике Веры Слуцкой, самой большой шёлконабивной фабрике города.
Его оптимизм взбодрил меня, и к следующему утру, поспав буквально два часа, я нарисовал и вычертил все портикабли, определив материалы для их изготовления.
Из всех декорационных деталей «Клопа» наиболее тяжёлая по исполнению — Машина воскрешений. Её хотелось выполнить из суперсовременных материалов. Сделать этакой кинетически — супрематической игрушкой с вращающимися светящимися деталями, серебристыми гофрированными трубами и прочей ультрасовременной фигнёй. Мой лихой волшебник, рассмотрев рисунки и выслушав мои хотения, предложил машину будущего построить на заводе имени Жданова — закрытом военно- морском объекте (на нём клепали атомные подводные лодки), где, вероятно, есть что — то, что мне чудится. Он предложил туда с ним катануть.