Ковёрный понял — старики серьёзные, учёные блатяры, начнёшь выбивать финку из правой руки, перекинут в левую. Придётся защищаться по — иному. В кармане шубы он нащупал рукоятку своего бутафорского нагана — и только снял его с предохранителя, как вдруг короткий бросился на клоуна. Мусин ловко отскочил, но грабителю удалось сорвать с него лисью шапку. В следующий миг над головами стариков — бандитов грянул выстрел, затем машинально, как положено по репризе, выпущенный из рук шута наган упал на протоптанную в снегу тропинку и, подпрыгивая, стал нещадно палить. На долю секунды бандиты оцепенели, уставившись на прыгающее и стреляющее чудище. Затем бледнолицый странно упал, уткнувшись головой в снег, даже не упал, а как — то неловко сложился, прижав финку к груди вроде бы для защиты. Короткий шайтан с лисьей шапкой, перепрыгнув через дружка, бежал в сторону Инженерного замка.
«Вот — те нате, фокусы — покусы, отчего же он так нехорошо свалился? — подумал дядюшка Хасан, поднимая замолкнувший пугач. — Видать, что — то неладное…»
— Что с тобой, дед? Вставай! — попробовал докричаться до упавшего клоун.
Но лежащее в снегу существо безмолвствовало.
«Наверно, старый с испугу сознание потерял, — догадался Мусин. — Вот чёрт побрал, место — то какое глухое, пали хоть из пушки, никто не услышит».
Клоун двинул на Садовую в надежде встретить живую душу, но кроме трамвая № 12, который он пытался остановить, никого не было. Пришлось повернуть к Невскому. Без шапки голова его стала замерзать. К Невскому он подошёл похожим на отступающего фрица — с обмотанной шарфом головой и поднятым воротником шубы. Таким чучелом нагрянул на единственного постового милиционера, заседавшего в тулупе и валенках в специальной будке недалеко от угла.
— Товарищ милиционер, — обратился ковёрный к постовому, — беда, человек упал.
— Ну и что?
— Да упал с испугу.
— С чего?
— С испугу.
— Что за мура такая?
— Упал и в снегу лежит, не встаёт.
— Где лежит?
— В снегу перед императором.
— Перед кем?
— Перед Петром Первым.
— Ты что, пугало, пьян или с крыши свалился?
— Нет, я как стёклышко.
— Я спрашиваю, откуда ты взялся?
— Из цирка, здесь недалеко.
— Я тебе покажу — из цирка! Ты что, постового решил дурачить? На Невском цирк устраивать?! А ну, идём со мной!
— Товарищ милиционер, товарищ милиционер…
— Идём, идём! Клоун тоже нашёлся, на Невском безобразить решил… Там тебе зададут цирк, протрезвеешь сразу. — И привёл ковёрного в центральную легавку на переулок Крылова, где сдал «подвыпившего весельчака, пристававшего к органу власти» дежурному офицеру.
В милиции после хорошего допроса с клоуном разобрались.
— Фамилия, имя, отчество, национальность, когда и где родился? А, беспризорник! Сержант, запиши: из беспризорников.
— Маршал Малиновский тоже из беспризорников.
— Тебя не спрашивают про Малиновского. Где работаешь?
— В цирке.
— Товарищ задержанный, не шути! Мы тебе не собутыльники и ты не в шалмане, а в милиции находишься.
— Товарищ начальник, в цирке ведь не только слоны да лошади работают, но и люди.
— Почему документов не имеешь?
— Имею, с собой не ношу. Меня и так знают. Со мною можно и на «вы» — возраст позволяет. Я клоун Хасан Мусин, в городе афиши висят с моим изображением.
— Слышали про такого, слышали… Сержант, позови Тахира на опознание, он должен знать про своего Мусина.
Сержант привёл заспанного милиционера — татарина.
— Тахир, твой соплеменник под клоуна Мусина чешет.
— Товарищ капитан, это Мусин и есть, — взглянув на задержанного, сказал милиционер и спросил Хасана Галиевича, как он, такой известный человек, оказался у них в отделении.
Клоун рассказал всю историю нападения на него стариков — разбойников подле монумента.
— А куда вы свою пушку дели? — спросил капитан после рассказа.
Мусин положил бутафорский пугач на стол дежурного начальника. Тот внимательно, со всех сторон осмотрел его.
— Фигня какая — то… Барабан с прострелянными пистонами, а там что такое?
— Там заводное устройство, с помощью которого наган прыгает, — ответил Хасан.
— Первый раз такую ерунду вижу, цирк, действительно. Ну что, товарищ Мусин, ведите нас к императору, посмотрим, кто у вас там упал.
Когда ковёрный в сопровождении наряда милиции вернулся к памятнику, бандит — старикашка лежал в той же позе, уткнувшись лицом в снег. «Застыл, бедолага, — подумал Хасан, — конец ему пришёл, на дворе под тридцать градусов будет». И артисту стало жарко.