Рассадка оказалась тоже по классам. Антон любезно пропустил меня вперед, а затем прошел следом. В итоге, мы сидели рядом. Снова рядом. Забавное чувство. Столько лет я бегала от человека и мечтала, никогда больше не увидеть, а сейчас спокойно сижу возле его плеча, и мне довольно комфортно.
Концерт длился около часа. Нас поздравляли учителя, танцевальный детский коллектив, затем вышли пару родителей и пожелали хорошей взрослой жизни. Когда торжественная часть, наконец, закончилась, все расселись по машинам и поехали в ресторан.
Изначально я думала, что буду с Даней вместе, но Наталья Андреевна и тут опередила сына. Она забрала меня прямо перед его носом, а их отправила мужским коллективом самостоятельно преодолевать дорогу. По пути мы в очередной раз разговорились. За последнее время общение с этой женщиной стало для меня таким душевным, таким теплым. Не знаю как, но мы стали близки, по-настоящему близки. Иногда Даниил даже шутил, что мама больше меня любит, чем его.
Ресторан родители выбрали возле реки. Зал был огромным, настолько, что люди на его фоне казались букашками. Столы расставлены в ряд по диагонали, на каждом море разнообразной еды. С потолков свисали пышные хрустальные люстры, а на стенках плелись живые цветы. В центре была неоновая сцена для танцев. А возле высоких колонок стоял диджейский пульт. Парень в черной кепке с татуировками на руках уже задавал ритм, и попивал какой-то коктейль.
У входа нас встретила девушка-администратор, которая и сопроводила к столам. Посадка и здесь была строго по классам. Наш был в одном конце, а Матвеева в другом, но ничего не поделаешь. Я уселась возле Зины, которая сегодня была ослепительно красивой в коротком приталенном голубом платье, обшитым бисером.
— Тебя не узнать, Филиппова, — шепнула девушка мне на ушко, наклоняясь.
— Тебя тоже, — улыбнулась я ей в ответ.
Минут через двадцать подтянулась большая часть гостей, и ведущий объявил, что вечер официально открыт. Нам разлили напитки, в основном это были соки, но парни откуда-то вытащили бутылки с вином и пока никто не видит, принялись разливать его по бокалам. Мне с Зиной тоже предложили, мы переглянулись, но в итоге согласились.
— За нас, друзья! — Кто-то воскликнул, и хрустальные фужеры начали отбивать ритм по всему столу. В зале играла громкая музыка, шум от общения выпускников не умолкал, а иногда слышался громкий смех и аплодисменты.
Я была удивлена, что за столько лет могу так запросто сидеть со своим классом вместе, обсуждать разные темы, шутить и улыбаться. Сегодня точно особенный день, иначе не назовешь. Все мы, будто стали старше на много-много лет. И детские обиды, подколы и неприязнь ушли на второй план. Завтра не будет нас. Не будет школьной парты и тяжелого рюкзака за спиной. Завтра мы не скажем, друг другу привет и как давно не виделись. Наше детство закончилось. Сегодня последний день юности. Сегодня последний день, когда мы есть друг у друга. Это и грустно, и радостно одновременно.
Через два часа после начала посиделок, ди-джей включил медляк. Вроде как его долго просили, и в итоге пришлось сдаться. И стоило только заиграть лиричной музыке, как я заметила в толпе танцующий Даню. Он шел через весь зал, уверенный, расправив плечи, с добрыми сияющими глазами, но сильной и мужской выдержкой. Ткань брюк облегала ноги, показывая крепкие бедра, а из-за плавного шага белоснежный хлопок рубашки обтянул рельефную грудь. Видела, сколько девчачьих взглядов он привлекал. И я восхищенно смотрела вместе со всеми, едва удерживая бокал вина в пальцах.
Оказавшись возле меня, Даниил протягивает руку. Такой серьезный, такой взрослый. Молодой мужчина. Совсем не мальчик. В ответ улыбаюсь и смущенно принимаю приглашение на танец. Сколько бы ни прошло дней, недель и месяцев, я все равно робею под его прямым взглядом.
— Я совсем не умею танцевать, ты же помнишь? — Склоняется к моему уху Матвеев, обжигая дыханием шею.
— Одна рука на моей талии…
— Две руки на твоей талии, — игривый тон Дани, по которому я так скучала.
— Кажется, ты уже все умеешь, — улыбаюсь ему. Скольжу взглядом по твердым плечам, задевая просвет мужской груди. Его рубашка слегка расстёгнута, и это очередной повод смутиться.
— Кажется, кто-то стал смелее, — замечает Матвеев, куда устремлен мой взгляд. Моментально вспыхиваю, и тут же поднимаю голову. Замираю на его лице. Передо мной не просто парень, передо мной человек, который волнует, от которого трепещет сердце. И я должна открыться ему, должна поддаться порыву чувств, тех волшебных и манящих, от которых бабочки в животе сходят с ума.