— Филиппова, — глянул он с тоскливой улыбкой в мою сторону. — Скажи мне только одну вещь. Почему ты не пришла тогда? Я ждал, между прочим. Часа два, а то и больше. — Усмехнулся Леваков. Теперь моя очередь была отворачиваться. Осознание давило, вжимало в пол, закручивало, стягивало удавкой. В этом нелепом желании Самохиной доказать свою любовь пострадали в итоге трое человек. Хотя, полагаю, у каждого шага есть свои последствия.
— Долгая история, — отмахнулась я, не желая вытаскивать старые обиды в свет. — Но я приходила. Время малек попутала.
— Вот как?
— Угу.
— Я вот думаю, мы загоняем свои чувства, свою правду в подполье. Вместо того чтобы открыть дверь, закрываем. Вместо того, чтобы поговорить, обзываемся. Тась, — Леваков внезапно повернулся и шагнул мне навстречу. Его рука потянулась ко мне, дотрагиваясь до тонких пальцев. Сперва, я вздрогнула от неожиданности, но не стала отталкивать. Наверное, сейчас ему было нужно мое внимание, мое тепло. Когда-то он подставил, сам того не понимания, мне плечо. Теперь моя очередь.
— Прости меня, если сможешь. За все, — Антон сжал крепче мою руку, а его глаза устремились в самое сердце ко мне, ожидая прощения. И я простила. Не смогла бы иначе. После всего, что случилось, после стольких чувств и потрясений. Прощение и возможность идти дальше нужно, важно, как для него, так и для меня.
— Я… все в прошлом.
— Надеюсь, ты будешь счастлива. Ты достойна этого. Как парень говорю тебе это.
— Спасибо, — смущенно отозвалась я, опуская голову. Завтра мы не увидимся. Завтра не будет нас рядом. Все закончилось. Школа. Подколы и шутки. Грубые фразы. Бег по коридору. Послания под партами. Мы оба будем двигаться дальше. Каждый своей дорогой. Но то, что в трудную минуту чье-то плечо и рука оказались рядом, никогда не забудем.
— Тась, — послышался за спиной голос Дани, и я резко сделала шаг назад, вырывая пальцы из крепкой хватки. Пожалуй, единственное, чего бы мне сейчас ни хотелось, так это ссорится с ним.
Глава 89
— Расслабься, Дан, — голос Антона оживил меня, заставляя вернуться в реальность. В голове была каша: столько разных эмоций, на которые у меня честно не было ответа. Я не смотрела на Матвеева, наверное, это страх так подпортил мои рефлексы. Если подумать, картинка становилась очевидной, даже ревность Дани приобретала тот смысл, о котором он постоянно говорил. А я отмахивалась, делала вид, что не понимаю. И вообще, мы так и не поговорили про записки с ним. Хотя он знал, ведь Самохина мне в цвет рассказала, как отрицал Даниил. Но за столько времени он ни разу не спросил у меня об этом.
— Поговорили? — Холодный, просто до жути ледяной тон Матвеева, отозвался эхом у меня в ушах.
— Поговорили, — с какой-то грустинкой вышло у Левакова. Он подошел к Дане, хлопнул его по плечу, натянуто улыбнулся и вышел за дверь, оставляя нас вдвоем на веранде.
Наверное, нужно было бы подойти и объясниться, но тело сковало, не могла даже голову поднять. Стояла и как зомби смотрела на свои руки, на пальцы, потирающие красивый маникюр. Осознание пробиралось под кожу медленней, чем лекарство из капельницы. Антон и Аноним — это один человек. С ума сойти можно, не иначе. А ведь я думала, была убеждена какое-то время, что Аноним — это Матвеев. Все было так идеально схоже, все указывало на него.
В голове начали всплывать картинки, как лента из старого кинофильма. Вот первое послание, вот второе, вот я дома открываю коробок с конфеткой, вот улыбаюсь, как дурочка. Знал ли он, насколько важным элементом был какое-то время в моей жизни. Знали ли, что поддерживал меня, что был лучиком в темную погоду. Я так хотела узнать, кто был автором записок. А сейчас почему-то ощущаю пустоту.
— Тась, — теплые руки Дани аккуратно дотрагиваются до моих пальцев, сжимая их и медленно поглаживая. Его жар оживает, возвращает на землю, заставляет вспомнить самое главное — настоящие здесь и сейчас.
— Не хочешь ничего мне рассказать? — Почти шепотом спрашивает Матвеев. Он как будто понимает, что мысли мои немного смешаны, немного запутаны и вообще я прибываю в легком шоке. Возможно, это читается на лице, а может… да кто его знает. Но я удивлена, что Даня не начал ругаться. До этого он не раз возмущался и злился. Ему не нравились взгляды Левакова в мою сторону.
— Наверное, нужно все же кое-что рассказать, — едва слышно отзываюсь я. Губы от ветра и нервного напряжения стали совсем сухими. Набираю побольше воздуха, стараясь взять себя в руки и прийти в нормальное состояние. Вспоминаю технику квадрата, когда нужно задержать вдох на четыре секунды. Обычно это помогает.