В нем он обвинил евреев во всевозможных преступлениях, например, в том, что, растлевая души простых американских рабочих, они придумали такие порочные развлечения, как синематограф и джаз.
Впрочем, в 1927г. борец с Сионом выбросил белый флаг и взял свои обвинения обратно, поскольку они вредили репутации фирмы. Наивный Форд! Джинн был уже выпущен из бутылки.
В Европе, его книга пользовалась бешеным успехом хотя автор, обращаясь в суды всех инстанций требовал немедленного запрета на перепечатку. В наши дни «Международное еврейство» Форда перепечатывают столь же исправно, как и выпускают автомобили марки «Форд».
«Протоколы» благополучно пережили Вторую Мировую и поражение гитлеровской Германии, денацификацию, и судебные преследования за профашистские взгляды, хотя на них тоже лежит пусть и косвенная вина за холокост.
Двадцатое столетие скрылось за горизонтом, а меж тем все новые пачки «Протоков» появляются на лотках. Их ядовитые «откровения» все так же принимаются на веру. Их почитатели по-прежнему видят в каждом еврее «таинственную машину для уничтожения европейских и азиатских народов», приведенную в действие некими «кукловодами» с Сиона, и готовы отстаивать «чистоту» своей расы с оружием в руках.
Агент «охранки»
у руля Красной Империи.
19 сентября 1997 г. профессор Юрий Хечинов опубликовал в газете «Известия» заметку: «Сталин агент царской «охранки», где он сообщает о найденном им в Толстовском фонде, в Нью-Йорке, письме заведующего Особым отделом Департамента полиции Еремина, об агентурной работе Сталина. Однако этот документ давно известен за границей и в России. Впервые он публиковался в журнале «Лайф» в апреле 1956г.В последующие недели он был широко представлен в эмигрантской печати и вызвал полемику.
В России письмо приводилось в «Московской правде» еще в марте 1989г. и с этого времени вошло в историю под названием «Ереминского документа». Оно неоднократно перепечатывалось в российских газетах и журналах.
После публикации в «Лайф», документ был передан на хранение в Толстовский фонд. В сейф одного из нью-йоркских банков он был не «заложен», как утверждает Хечинов, а помещен по соображениям безопасности - чтобы не украли агенты советской разведки.
Журналист И. Дон Левин, напечатавший письмо, возил фотокопию в Европу, где предъявил ее бывшему генералу Охранного отделения Александру Спиридовичу и тот удостоверил подпись Еремина. А известный американский эксперт Алберт Д. Осборн со своей стороны установил, что письмо написано на бумаге русской дореволюционной фабрикации, на пишущей машинке того типа, каким пользовались только в Охранном отделении.
«Новое русское слово» подробно рассказало об истории документа. Хечинов, судя по его телеинтервью, о ней знал. Знал, что письмо было вывезено из Китая, передано профессору М.П. Головачеву, а в 1947 году -Макарову, Бахметьеву и Сергиевскому – политическим деятелям эмиграции. Знал об экспертизе письма во Франции и Америке. О том, что оно всем давно известно. И тем не менее захотел предстать «первооткрывателем» документа, обнародованного за границей более 60 лет назад.
Но мне хочется представить тебе, читатель, другой документ, касающийся провокаторства «Отца Всех Народов», который нигде ранее не публиковался,- посланное из Франции В. Макарову письмо генерала Спиридовича. Оно датировано 13 января 1950 года и хранится в архиве Гуверовского института Станфордского университета.
«Глубокоуважаемый и дорогой Вадим Степанович».
Показанное Вами мне письмо Еремина глубоко взволновало меня. По Вашем уходе я долго не мог придти в себя. Я перебрал многое из своего прошлого и, согласившись высказать Вам свое мнение по поводу этого письма, должен сказать несколько слов об этом самом далеком служебном прошлом, не зная которого Вы не сможете правильно оценить мое мнение. А ведь это-то в данном случае Вас и интересует.
Будучи переведен в 1899году в корпус жандармов, я был назначен в Московское Охранное отделение под начало знаменитого Зубатова. Благодаря Зубатову и его школе, я сделал блестящую военную карьеру. В 42 года я был уже генерал с лентой, был осыпан подарками государя. Русские революционные партии трижды пытались меня уничтожить и в конце концов вывели из строя, тяжело ранив в Киеве. Еврейский Бунд и Самооборона меня не трогали, так как там, где я служил, еврейские погромы не происходили, они были немыслимы…
Всем моим служебным успехам я был обязан главным образом школе Зубатова. Она научила меня любить людей без различия национальности, веры и профессии, научила бороться честно и упорно со всеми врагами государственного порядка, научила выдвигать против их революционного фанатизма фанатизм государственной политической полиции.
В деле этой борьбы едва ли не самую главную роль играла тогда так называемая «агентура», то есть привлечение на сторону политической полиции членов различных революционных партий. Оставаясь в рядах своих партий, эти господа должны были секретно информировать политическую полицию о работе своих партий, и тем самым должны были помогать расстраивать эту работу.
Мы их называли «секретными сотрудниками», общество именовало их «провокаторами». Умением привлекать революционеров на службу правительству и его политической полиции отличался сам Зубатов. В этом была его сила. Этому искусству он учил и нас - подчинённых ему офицеров.
- Помните, - говорил он нам,- «Секретный сотрудник» - это ваша любимая женщина, с которой Вы в нелегальной связи. Берегите ее, ее тайну, как зеницу ока. Провал «сотрудника» это для Вас - служебный неуспех, для него позор, чаще смерть…
В начале 1902 года я был командирован из Москвы Зубатовым, по ордеру Департамента полиции в Тифлис, для постановки агентуры на Кавказе.
Мой приезд и моя работа явились острым ножом для начальника Тифлисского жандармского управления, генерала, который по праву считал себя там хозяином в деле полицейского розыска. Это было на заре социал-демократического движения в России.
Почтенные жандармские генералы не усваивали еще тогда, что такое появившийся марксизм, что такое Российская социал-демократическая партия. Департамент полиции был ими недоволен, я прибыл на Кавказ до сентября 1902 года, выполнил данное мне поручение и был назначен начальником Таврического Охранного отделения, ввиду поездки государя в Крым, а в декабре 1902г.на видный пост начальника Киевского Охранного отделения.
В 1903 году ко мне в Киев был прислан из Петербурга от Зубатова, который в то время был уже заведующим Особым отделом Департамента полиции, то есть руководил всем политическим розыском по Империи, поручик Александр Михайлович Еремин.
Его только, что перевели в корпус жандармов, Зубатов оценил его, нашел пригодным и способным для службы по розыску (собственно Охране), и прислал мне его на «выучку», дабы Еремин под моим руководством воспринял все принципы политического розыска, так как его понимал сам Зубатов.
Еремин, уральский казак, окончивший Николаевское кавалерийское училище, во всех отношениях оказался умным, хорошим офицером, который твердо воспринял принципы правильной розыскной работы, без провокаций, без «раздуваний», но упорной и систематической, где одним из главных элементов являлась агентура с ее «секретными сотрудниками».
Еремин полюбил агентуру и, когда понадобился выдающийся офицер для заведывания Охранным отделением в Николаеве (на Черном море), Еремин был назначен туда по моей аттестации, как вполне готовый для розыска жандармский офицер.