Народное собрание неспособно было да и не могло в полной мере выполнять в условиях интервенции волю народа. Оно фактически и призвано было служить своеобразной вывеской, своеобразным показателем того, что в крае парламентский строй и буржуазно-демократический порядок.
Состав Народного собрания оказался несколько неожиданным. Вот цифры о классовом составе депутатов Народного собрания: депутатов от крестьян — 75, от блока коммунистов и профсоюзов — 26, от эсеров — 3, сибирских эсеров — 3, меньшевиков и народных социалистов — 9, торгово-промышленников и беспартийных — 10, кадетов — 4. Всего 130 депутатов. Подавляющее большинство крестьянских депутатов шло за коммунистами. Но, как показали последующие события, при данном составе Народного собрания не всегда удавалось обеспечить большинство голосов за коммунистами и крестьянскими депутатами. Депутатам из числа зажиточных крестьян и кулаков иногда удавалось повести за собой часть депутатов Народного собрания из крестьян. Тогда большинства не получалось. Коммунистам приходилось бороться в Народном собрании буквально за каждый голос депутата из крестьян меньшинства. Да и обстановка оставалась та же, интервентская. Хотя с японскими интервентами и был заключен кабальный для нас временный договор и, в связи с этим, как будто разрешены «неразрешенные вопросы», однако японцы не изменили своего отношения к правительству земской управы и его режиму. Японцев не удовлетворяла также и коалиция социалистических партий в правительстве. Они не переставали искать пути изменения существующей политической обстановки.
Не были удовлетворены правительственной коалицией социалистических партий и американцы. Они прекрасно понимали, что раз во главе управляющих ведомствами стоит коммунист, то это правительство не проамериканской ориентаций. Поэтому они строили всяческие интриги.
Эти два империалистических хищника по-разному подходили к созыву Народного собрания. Американцы ожидали, что выборы приведут к победе правых социалистических партий и кадетов. Однако их надежды не оправдались. Для японцев созыв Народного собрания был новой преградой на пути их политики. Они, как известно, пытались не допустить созыва Народного собрания — не вышло: белогвардейский переворот, затеянный японцами в июне 1920 года, не удался. Но это не означало, что японские интервенты оставили свои намерения. Нет, они продолжали свои провокации.
Все это сплетение интересов всевозможных политических партий, единство империалистов США и Японии в борьбе с революционным пролетариатом Приморья, при наличии резких противоречий между ними, проводимые интервентами провокации, интриги и всякие акции создавали в Приморье сложную обстановку. Многие тогда не могли разобраться в ней.
Эта обстановка обязывала руководителей нашей партии быть гибкими, осторожными и неослабно искать новых путей по объединению общественных сил и изоляции интервентов. Надо было лишить японцев всякой возможности использовать какую-либо военную или общественно-политическую группу и группировку в своих интересах, в своих целях.
В связи с этим, предметом постоянного обмена мнениями среди членов Дальбюро был вопрос об отношении к буржуазии.
Конечно, вопрос о коалиции с буржуазией был не простым вопросом. Это был акт серьезный. Подумать только — коалиция коммунистов с буржуазией! Этот шаг был настолько неожиданным, что напрашивался вопрос: «А как воспримут этот шаг активисты и рядовые коммунисты?»
И в Дальбюро было решено вынести этот вопрос на обсуждение партийного актива.
На состоявшемся в конце июня собрании по вопросу о коалиции с буржуазией выступил П.М. Никифоров. Его доклад на активе был воспринят весьма возбужденно. Многие выступили против коалиции с буржуазией, считали такой шаг кощунством.
Я сидел на активе и волновался как никогда на подобных собраниях. Зная вопрос, так сказать, с его эмбрионального состояния и придерживаясь точки зрения членов Дальбюро, я считал, что эти товарищи просто не понимали всей сложности обстановки. Громкой революционной фразой в данной обстановке можно было погубить самую революцию. Гибкость политики, которую хотели осуществить ленинцы, встречала сопротивление со стороны части партийного актива, который знать ничего не хотел, кроме лозунга: «Вся власть Советам!»
Заключительное слово П.М. Никифорова хотя и рассеяло несколько общую обстановку, создавшуюся на активе, но голосование показало, что не весь актив поддерживает предложение Дальбюро. За предложение Дальбюро голосовало 35, против — 36 человек.