Ровно в 5 часов вечера, как уговорились, я был у Воога. Мы быстро закончили оформление формальностей по займу, если так можно назвать нашу сделку. Воог мне говорит:
— Управляющий мельницей крайне удивлен вашей операцией и спрашивает меня: «Кому вы отпустили сегодня пять вагонов муки? Такую быстроту подачи вагонов, погрузки и отправки поезда я раньше не наблюдал!»
— Управляющий, очевидно, шутник, — с улыбкой заметил я, прощаясь с Воогом.
Конечно, и управляющий, и Воог были в то время далеки от разгадки причин нашего успеха. Руководили погрузкой и отправкой муки грузчики и железнодорожники, члены партии и беспартийные большевики. Выполнили они эту работу, конечно, бесплатно. К сожалению, фамилии их в моей памяти не сохранились.
Было 6 часов вечера, когда я вышел от Воога. Он жил по Светланской улице, дом № 1, что против гостиницы «Версаль». Еще не спала дневная жара, и меня потянуло купаться, и тут только я вспомнил, что с утра ничего не ел и не был на работе в бюро Сучанских копей.
Следует добавить, что наш долг «Мукомольному товариществу», согласно обязательству, большевики выплатили в иностранной валюте.
Ошибка
Вскоре после возвращения из Сучана ко мне в бюро пришел председатель Ольгинской земской управы Иван Сергеевич Масленников. Живой, с яркой рыжей могучей бородой и голубыми глазами, весь в черном (френч, галифе и фуражка). А я мысленно представлял его в красной рубашке, плисовых широких штанах, в яловых сапогах, смазанных дегтем, похожим на сундырского русского богатыря с Волги, балагура, песенника и работягу.
Его яркие губы и равные белые зубы улыбались, глаза светились. Но сегодня он был чем-то расстроен:
— Что с тобой? — спросил я.
— Настал час, когда я должен бежать. Иначе не миновать меркуловского застенка.
— Что случилось?
— Случилось то, что можно было ожидать с часу на час. Меркуловцы вспомнили и про наш участок работы: выборных членов управы распустили и назначили новых из числа безработных офицеров. Когда заявился ко мне вновь испеченный председатель управы с погонами поручика, я заявил протест против решения меркуловского правительства о роспуске выборных членов управы и прямо заявил, что не признаю за ним прав председателя и дела не сдам. Офицер ушел от меня, обещав принять меры воздействия.
— И что же ты решил? — спросил я.
— Вчера мы приняли решение: дела, архивы, ценности меркуловцам не передавать. Сам сегодня или завтра выеду в Ольгу и там буду продолжать бороться с меркуловщиной. Я прошу тебя принять имущество и дела управы на хранение до лучших времен.
— Хорошо, примем, — согласился я.
— Ну, теперь я спокоен, — облегченно сказал Масленников.
— Ты-то успокоился, — заметил я, — но я опасаюсь, сижу и думаю: «Не оставишь ли ты «хвост» у меня?»
— Ну, что ты1 Я был осторожен. «Хвоста» не будет, — уверенно заявил Масленников.
Но «хвост», очевидно, был. На другой день в бюро явился меркуловский офицер в чине поручика и отрекомендовался председателем Ольгинской земской управы. Поручик был еще молодой человек, опрятно одетый во все летнее, держался вежливо. При входе его я встал и, не предлагая ему сесть, сказал:
— Я вас слушаю.
— Я пришел к вам по делу управы, — начал офицер. — Мне стало известно, что бывший председатель управы Масленников сдал вам имущество и архив. Я требую вашего распоряжения выдать их моим представителям.
— Господин поручик, — ответил я, — вы информированы неверно. Бюро Сучанских копей никакого имущества на хранение от Масленникова не принимало. Поэтому ничем помочь вам не могу.
Выслушав мой ответ и не сказав ни слова, поручик повернулся на каблуках и ушел.
— Признак нехороший, — подумал я, — на всякий случай надо принять меры. Потом посмотрим, как будут развертываться события. А пока что медлить нельзя.
Дав кое-какие указания моему заместителю, инженеру Ивонину, я быстро ушел из учреждения. И сделал правильно. Не прошло и двух часов после ухода поручика, как за мной пришли из контрразведки белых. Не застав меня в бюро, они долго ждали в помещении, потом дежурили на улице. В бюро я не показывался, продолжая им руководить через связного. Пока агенты контрразведки часами сидели и ждали меня в бюро, я успел переменить комнату.
Собой я был очень недоволен: конспиратор и вдруг такой необдуманный, неосторожный шаг! Согласие принять на хранение имущество Ольгинской земской управы. было ошибкой. В условиях подпольной работы этого делать было нельзя. И вот результаты: провал официального места работы. После этого случая я безусловно попал на серьезную заметку контрразведки белых.