— Я, — заявил нам С.И. Славин, — уверен, что большевики скоро вернутся во Владивосток.
— Да что вы, господин Славин! — воскликнули мы, — большевики не уходили и, как видите, работают!
— Э, это не то, — ответил Славин, — я говорю о власти. Власть меркуловцев не пользуется у населения доверием. Мы смотрим «а них, как на шайку грабителей. Это временные люди, и они держатся японскими штыками. А всякая власть, которая не пользуется доверием народа, не может держаться. Должна рухнуть. Ну, а большевики? Большевики придут скоро. Так думает народ.
— Мы тоже так думаем, — поддержали мы С.И. Славина.
— Вот я и хочу сказать, — продолжал он, — я верю вам и готов предоставить кредит. Но ведь я сам перебиваюсь кое-как, — и, сделав паузу, добавил: — а ваш заказ мне нравится. Крупный заказ для меня, один не подниму. Нет, никак не поднять одному. Поговорю кое с кем. Может быть, сделаем. Понаведайтесь!
А.М. Рогальский продолжал наведываться. Славин искал партнеров несколько дней. За это время я успел переговорить с Арендтом. Немец Арендт — постоянный поставщик Сучанских копей всего, в чем сучанцы нуждались. Кстати сказать, около Сучанских копей вращались и подкармливались в ту пору многие. Все это были маленькие «пиявки», но, как и настоящие пиявки, ненасытные и прожорливые. Сосали они Сучанские копи жадно, уверенно и неустанно. Основные потребители сучанских углей: флот, порт, судоремонтные мастерские и городские предприятия — сами постоянно нуждались в средствах, задерживали расчеты с управлением Сучанских копей, которое поэтому не выходило из полосы финансового кризиса. Этим и пользовались пиявки — коммерсанты, как они любили себя называть. Были среди них более или менее «добросовестные». Арендт принадлежал к более добросовестным из них.
— Славина я знаю с хорошей стороны, — ответил мне Арендт с легким акцентом, добродушно улыбаясь, — и я поговорю с ним, а завтра дам вам окончательный ответ.
А. М. Рогальский, один из участников подпольной большевистской организации в Приморье
На другой день сделка состоялась: принял наш заказ С.И. Славин, а Арендт и третий компаньон, грек Помпадулос, финансировали Славина. Арендт и Помпадулос действовали здесь, исходя из своего отношения, очевидно, к нам, большевикам, и в надежде на сучанские заказы с моей стороны. Но в общем действовали из принципа «деньги не пахнут». Риска у них большого не было. Другое дело — Славин. Он рисковал многим.
«Для кого вы, господин Славин, шьете гимнастерки защитного цвета?» — мог задать ему вопрос любопытный праздный сосед, а вслед за ним и любой меркуловский шпик...
... Не представляла особой трудности и доставка наших грузов на партизанские базы. Мы установили здесь несложный, но верный порядок: грузы обычно отправлялись верными железнодорожниками (кондуктора, проводники). У них находились все документы. На станции Угловая о грузах сообщали нашему представителю Федорову-Минаку (имя и отчество не помню). Данные о грузах Федоров сообщал по связи партизанам. Иные грузы отправлялись с проводником. Выгружались они на какой-либо промежуточной станции Сучанской ветки или принимались партизанами прямо на подводы, а оттуда вывозились на базы. Во всех случаях грузы до самого Сучана не доходили: там стоял японский гарнизон.
Мы с председателем облревкома В.П. Шишкиным условились, что его местопребывание, несмотря на частые перемены, я буду знать немедленно. В свою очередь, он будет знать любой мой адрес. У нас с ним была постоянная связь. Но с другими членами и заведующими отделами подпольною облревкома партии я связи не имел. Та« нужно было в целях конспирации: чем меньше встреч с подпольными работниками, тем меньше провалов. Каждый из нас имел определенный круг обязанностей и не должен был забывать о широкой связи с народом: рабочими, крестьянами, солдатами белой армии. «Надо было, — как любил говорить К. Серов, — добиться того, чтобы почва горела под ногами Меркуловцев и японцев». Эта работа велась кропотливо, непрерывно. Подавляющая часть населения, не говоря уже о рабочих и крестьянах, смотрела на меркуловцев как на временщиков, случайных проходимцев, держащихся только штыками японских интервентов.
На первых порах, мы, коммунисты, действительно ушли в глубокое подполье. И нас не было особо слышно. Лишь активно работали легальные организации: Центральное бюро профсоюзов, рабочий Красный Крест, руководимые коммунистами. Выпускалась подпольная газета «Рабочий».