Проехали Сосновую Падь. Считанные минуты остались до границы. Вдруг без стука дернули дверь и потребовали открыть ее. Я быстро влез в корзину, жена снова разложила постель и, открыв дверь, легла. Это был последний контроль. Он не обнаружил ничего подозрительного...
Наступила пасхальная ночь. Я был уже в Китае, и в полной безопасности. А рядом, в трех купе, ехали чиновник меркуловского правительства — уполномоченный по Камчатке, со своим помощником инженером Лебедевым и другие. Они пировали.
Верные помощники
Я снова в Харбине. Продолжаю прерванную работу, поддерживая связь с Читой и Владивостоком. В середине мая из Читы во Владивосток проехал нелегально Николай Горихин. Опасный отрезок дороги Пограничная — Владивосток он совершил, как и я, в почтовом вагоне. В мандате, написанном на шелке, который он получил в Чите, сказано, что он уполномоченный правительства Дальневосточной республики (ДВР) во Владивостоке. Он должен был направить свои усилия к объединению общественности во Владивостоке, настроенной против меркуловского режима и японской интервенции.
К этому времени член облбюро РКП (б) во Владивостоке, Павел Никитенко, уехал в Анучино и в пути трагически погиб. После него партийное руководство осуществлял Владивостокский городской партколлектив, куда входили Николай Горихин, Александр Слинкин, Федор Третьяков, Андриан Коврашицкий и Исай Абрамович.
Город переживал последние месяцы белогвардейского режима и японской интервенции. Это был тяжелый этап. Особенно тяжелым ударом для подпольной партийной организации были массовые аресты в июле 1922 года. В шифрованной информации, которую я тогда получил из Владивостока, сообщалось, что только 19—20 июля было арестовано 36 комсомольцев. Правда, аресты комсомольцев были и ранее. Еще в начале октября 1921 года были арестованы Дрибский (Рудзе) и Шая Коган.
Вскоре, в дни разгрома группы Рукосуева-Ордынского, 9 октября, в квартире комсомольца Виктора Коношенка, арестованы сам Коношенок, Иван Климачев, Александр Баянов, (Помилуйко), Збышевская и другие. А 19 октября была арестована новая группа комсомольцев.
Некоторые из арестованных комсомольцев были вскоре под залог отданы на поруки. Так, в январе освободили Дрибского, Когана, Климачева, Баянова, Збышевскую, в феврале — Шнейдера и Коношенка.
И вот снова арест 36 человек! Среди этих тридцати шести были Сергей Пчелкин, Михаил Стишов, Иван Ильюхов, Игорь Свиньин, Петр Крысанов, Петина, Пачевский. Последние двое и еще кое-кто были освобождены, но все остальные комсомольцы оставались в тюрьме до 22 октября 1922 года.
Но вернемся к более ранним событиям. Известно, что Первый Приморский областной съезд трудящейся молодежи состоялся в Народном доме во Владивостоке 8 ноября 1920 года. Съезд был широкопредставительным. На нем участвовали представители всех уездов области. Съезд принял программу и Устав РКСМ и избрал областной комитет РКСМ, куда были избраны Михаил Яншин, Александр Манюшко (оба коммунисты), Никанор Марченко, Павел Гладких, Иван Афанасьев, Леонид Гершгорн и другие. Секретарем первого состава обкома был избран коммунист Михаил Яншин.
Перед приморской молодежью, объединенной в союз, открылись широкие перспективы. Первый состав областного комитета действительно успел многое сделать по укреплению комсомольских организаций. Однако меркуловский переворот прервал деятельность обкомола.
Партия и комсомол вынуждены были уйти в глубокое подполье. Резко изменились условия и характер партийной и комсомольской работы. Перед партийной организацией стала задача: находясь в подполье, все силы направить на подрыв вражеского режима, готовиться к вооруженному восстанию. Это требовало объединения всех активных сил вокруг единого руководства — вновь созданного областного революционного комитета РКП (б).
После переворота никого из членов областного комитета РКСМ в городе не осталось, и комсомол возглавила тогда так называемая тройка. Она провела учет находившихся в городе комсомольцев и создала из них десятки. Тройки и десятки в условиях подпольной работы и связанной с ней строжайшей конспирацией не могли проводить самостоятельную работу. Весьма сложная обстановка, созданная условиями интервенции, белогвардейского режима, террора, жестокой классовой борьбы и нелегальной работы, требовала строжайшей дисциплины и единого руководства. Неудачна была структура построения организации с разбивкой на десятки. Конспирация требует поменьше встреч. А десять человек — это уже толпа. А отсюда, как мы увидим дальше, и аресты комсомольцев происходили всегда группами. К сожалению, комсомольцы поздно об этом подумали, а руководство партии вовремя не подсказало. Только уже после массовых арестов в июле 1922 года комсомольцы перешли от системы «десяток» к «тройкам».