В августе 1912 года экспедиция Седова на судне «Святой Фока» вышла в море и взяла курс на Север.
Дальнейшая судьба Визе была мне неизвестна.
И вот через 17 лет я неожиданно встретил его.
— Какими ветрами занесло? — встретил меня Владимир Юльевич, вставая.
— Пришел наниматься на зимовку...
Мы стали вспоминать нашу юность, общих знакомых, друзей и, конечно, Павловск, где слушали концерты с участием Собинова, Шаляпина, Фигнера, Тартакова и многих других русских и зарубежных знаменитостей. Словом, встреча была радостной.
Владимир Юльевич посмотрел мои документы и удивился:
— Командир эскадрона? А где же мечта стать штурманом?
Я рассказал, что в то самое время, когда он отправился с экспедицией Седова к Северному полюсу, я поступил в училище дальнего плавания Петра I. Для того чтобы быть принятым на 2-й курс, надо было иметь мореходную практику. В 1913 году на одном из судов я ушел в дальнее плавание. Ровно через год началась война. Она застала меня в Роттердаме, С большим трудом я добрался до Стокгольма, а оттуда приплыл в Россию и вместо мореходного училища оказался на фронте. Затем — революция и снова фронт. Кончилась гражданская война — охранял советско-румынскую границу. Потом попал в автоброневую школу, а спустя два года демобилизовался, стал работать сначала в одной из лабораторий аккумуляторного завода, затем перевелся в литейный цех...
— Правильно сделал, что пришел, — выслушав мой рассказ, заключил Визе.
В тот же день моя судьба была решена: я был принят в число зимовщиков в качестве радиомеханика. Пока что других желающих ехать на Землю Франца-Иосифа не было.
Через неделю приехал из Москвы приглашенный в экспедицию радист Эрнст Кренкель. При первом знакомстве он показался мне человеком мрачным к недоступным. Но это впечатление было ошибочным.
— Значит, едем под Большую Медведицу! — чеканя слова, произнес Эрнст густым басом и, сразу переходя на «ты», спросил:
— Ты холостяк?
— Да. Некогда было жениться.
— Добро!
Мы быстро подружились и вскоре стали неразлучны. Он много рассказывал об Арктике, в которую был влюблен, о зимовках на Новой Земле и о том, как вообще попал на Север.
Кренкель в молодости сменил много работ: расклеивал афиши, ремонтировал примусы, паял кастрюли. Затем устроился на курсы радиотелеграфистов. В 1924 году он приехал из Москвы в Ленинград с надеждой отправиться отсюда в заграничное плавание. Но в ту пору за границу ходило лишь два парохода, а радистов, хотевших отправиться в плавание, было более двадцати человек. Многие из них имели длительный стаж работы.
Кренкеля в загранплавание не взяли. Как раз в это время в Ленинграде шел набор зимовщиков на Новую Землю. Желающих ехать на верную цингу было мало, и Эрнст без труда был зачислен радистом.
Кренкель был романтик, и Арктика произвела на него сильнейшее впечатление, покорила его. По возвращении с Новой Земли он снова решил ехать на зимовку. Так мы оказались в одной экспедиции.
В эти дни из командировки в Италию вернулся директор Института по изучению Севера Рудольф Лазаревич Самойлович. Знакомство с этим героем красинской эпопеи было для нас с Кренкелем большой радостью.
Мы знали, что по рождению он южанин, из Азова. Учился в Одесском университете, участвовал в студенческих революционных кружках и, преследуемый полицией, вынужден был бежать за границу. В Германии, во Фрайбургской горной академии, он и закончил свое образование, а перед первой русской революцией вернулся в Петербург.
Здесь он был арестован за принадлежность к деятельности Российской социал-демократической рабочей партии и сослан в Архангельскую губернию. Ему удалось под чужой фамилией бежать из ссылки, но его снова арестовали и выслали обратно.
В ссылке Самойлович познакомился с полярным исследователем-геологом и тоже революционером Владимиром Александровичем Русановым, который добился у местных властей разрешения на участие Самойловича в экспедиции по исследованию угленосных районов на Шпицбергене. Экспедиция состоялась, и на Шпицбергене были открыты богатейшие угленосные площади и установлены заявочные знаки, указывающие на принадлежность этих участков России.
После Октябрьской революции Самойлович продолжал заниматься геологоразведочными работами.
В начале 1920 года по личному указанию Владимира Ильича Ленина была организована Северная научно-промысловая экспедиция, в задачу которой входило непосредственное изучение естественных производительных сил Крайнего Севера, главным образом горных и промысловых богатств. Она должна была также координировать научные работы, проводимые на Севере различными организациями. Начальником вновь созданной экспедиции был утвержден геолог Рудольф Лазаревич Самойлович. Научное руководство возглавил ученый совет, почетным председателем которого был избран президент Академии наук СССР академик Александр Петрович Карпинский. В состав совета вошли: академик Александр Евгеньевич Ферсман, профессора Юлий Михайлович Шокальский, Лев Семенович Берг, Николай Михайлович Книпович, Константин Михайлович Дерюгин, этнограф Владимир Германович Тан-Богораз, а также Алексей Максимович Горький.