- Говорит Антонов, - услышал я. - Приходи сейчас в комитет. Есть очень серьезные новости. Требуется немедленно заседание.
Быстро одевшись, я отправился в комитет, где застал Дементьева, Сергеева, Антонова, с ними три незнакомые мне личности. Один лет двадцати четырех, белокурый, хрупкого вида человек, сидя рядом с Дементьевым, вполголоса рассказывал, что делается в Питере. Двое других - коренастые солдаты с наганом за поясом.
- А вот и товарищ Оленин, - сказал Дементьев. - Познакомьтесь.
- Рошаль, - назвал себя белокурый.
- Рошаль? Председатель кронштадтского Совета?
- Да, это я, - улыбнулся он.
- Много о вас слышал и читал.
- Обо мне много писали, больше, чем следовало бы.
Рошаль - лидер кронштадтских большевиков, против которого вели бешеную травлю газеты Временного правительства, когда кронштадтский Совет объявил самостоятельную Кронштадтскую республику.
Я представлял себе Рошаля человеком внушительного вида, серьезным трибуном - так его расписывали газеты. На самом деле это был почти мальчик чрезвычайно скромной внешности.
- Я назначен Советом Народных Комиссаров, - начал Рошаль, правительственным комиссаром при штабе румынского фронта и вот теперь хотел бы здесь посоветоваться с товарищами, как пробраться в Яссы и с чего начать. Слышал о вашем комитете как о сочувствующем Советской власти, поэтому в первую очередь - к вам.
Рошаль говорил не торопясь, негромким голосом, несколько картавя, при этом его бледное лицо передергивалось от нервного напряжения или от бессонных ночей в вагонах.
- Я бы не хотел, - после небольшой паузы продолжал он, - попасть в лапы Щербачеву и румынской охранке, не успев подготовить реальную базу, на которую смогу опираться в своих действиях. Ехать сразу в Яссы под своим именем мне представляется рискованным. Чем в данном случае вы могли бы мне помочь?
Дементьев заявил, что было бы лучше Рошалю остаться в Кишиневе, где почва за последние дни подготовлена, телеграф в руках большевиков и левых эсеров, и в Кишиневе ему есть на кого опереться.
- Нет, в Кишиневе оставаться нельзя, - возразил Рошаль. - Какой же я комиссар фронта, если боюсь появиться на фронте? Мне нужно обязательно быть в Яссах, но не в одиночестве, а опираясь на большевистские части фронта. Я вас прошу сказать, какие части, с вашей точки зрения, являются надежными?
- Мне известно, что гарнизон Соколя целиком на стороне большевиков, сказал я. - В Соколе сосредоточены инженерные войска. Причем это местечко находится всего в десяти километрах от Ясс. Мне думается, вам нужно поехать в Соколь и, опираясь на сокольский гарнизон, приступить к своей комиссарской деятельности.
Сопровождавшие Рошаля солдаты подтвердили, что сокольский гарнизон большевистский.
- В самих Яссах опереться, конечно, не на кого. Там стоят лишь вспомогательные части фронта и, кроме того, изрядное количество румынских частей, а на них, совершенно очевидно, рассчитывать нельзя. Вам важно, явившись в Соколь, связаться с армейскими организациями, а на фронте, безусловно, большевистских частей найдется сколько угодно.
- Очевидно, так и придется сделать, - согласился Рошаль. - Но сможем ли мы добраться до Соколя, не будучи захваченными по дороге? Как перебраться через Унгены?
Унгены - граница России с Румынией.
- Это-то нетрудно устроить, - заявил я. - Мы можем выдать вам удостоверение, что вы представитель нашего комитета, причем вашу фамилию заменим какой-либо другой.
- Отлично! Напишите, пожалуйста, такое удостоверение.
Я тут же, взяв блокнот со штампом крестьянского Совета, написал удостоверение: "Дано сие тов. С.М. Абрамову, что он является представителем исполнительного комитета СКД румынского фронта и командируется в Яссы во фронтовую секцию Румчерода по делам комитета".
Такие же удостоверения написали и спутникам Рошаля.
- Было бы хорошо, - предложил я Рошалю, - чтобы вас до Соколя проводил кто-нибудь из членов нашего комитета.
- Я бы с удовольствием поехал, - предложил Дементьев.
- Вот и отлично, поедут Дементьев и Антонов. Они отлично знают Яссы и окрестности, бывали в Соколе.
Покончив с делами, мы закидали Рошаля вопросами о том, что делается в Питере.
Он рассказал: положение Совнаркома прочное, все разговоры о кандидатуре Чернова в председатели Совнаркома - чепуха. Викжель, руководимый эсерами и меньшевиками, отчасти и кадетами, пытался было сыграть роль "спасителя отечества", но его быстро расшифровали, и сейчас все контрреволюционные выступления как комитета спасения, возглавлявшегося Авксентьевым, так и Викжеля и других организаций ликвидированы. Фронт отозвался сочувственно на революцию. Западный фронт целиком в руках большевиков, там очень сильные большевистские организации. Северный фронт также примкнул. Юго-Западный фронт очень долго колебался. О румынском фронте известно очень мало. Надо выявить большевистские силы на этом фронте и окончательно связаться с петроградскими организациями.
Беседа затянулась почти до утра.
С первым поездом Рошаль в сопровождении своих спутников выехал в Яссы.
В то время как Климов работал здесь, в Кишиневе, и завоевывал Советскую власть, мы упустили из виду, что в Бессарабии существует еще организация, имеющая значение не меньше, чем Совет. Эта организация Сватул-Цери, своего рода бессарабский парламент, организованный при Временном правительстве для объединения молдавской национальности на территории Бессарабии. Сватул-Цери претендовал на роль активного руководителя Бессарабии. Его состав сугубо буржуазный: бессарабские землевладельцы и представители городской буржуазии из демократических элементов, частично представлены национальные трудовики и эсеры. Между Сватул-Цери и Советом был обмен представителями.
В гостинице Вулкамича, где жили мы, помещались и члены Сватул-Цери. Один из них, молодой прапорщик, сын мелкого бессарабского помещика, политически мало развитый, говорил:
- Мы хотим восстановить свою культуру. Быть самостоятельной народностью, свободной от давления русских и румын. Мы хотим издавать свои законы на своей территории и чтобы наш суверенитет был уважаем. Теперь, когда большевики захватили власть, а мы большевиков не признаем. Сватул-Цери образует собственное правительство, назначит своих министров по всем отраслям народного хозяйства. У нас уже есть министерство просвещения, министерство земледелия, министерство внутренних дел, и сейчас мы ведем переговоры с украинской Радой, чтобы образовать министерство путей сообщения.
- Какими же дорогами ваше министерство путей управлять будет?
- Дорогами, которые проходят по Бессарабии.
- Значит, вы и границы установите и таможенные пункты между Украиной и Бессарабией?
- Границы - конечно установим. Мы хотим быть автономной республикой.
- И армию свою будете формировать?
- Армию - обязательно.
- Откуда же вы средства на это возьмете?
- Те средства, которые раньше шли в Россию, теперь будут оставаться у нас.
- Сомневаюсь, чтобы на эти средства можно было содержать больше одной роты.
- Вы не знаете возможностей Бессарабии! Она - житница России, да не только России, а всей Европы! - горячился прапорщик.
- Ну, посмотрим, что у вас выйдет...
Вскоре в гостинице остановились несколько иностранцев, часть из них военные. Это члены военной миссии, прибывшие из штаба румынского фронта. Приезд иностранцев совпал с пленумом Сватул-Цери.
Прапорщик, забежавший ко мне в номер, с восторгом передавал: идеи бессарабского Сватул-Цери целиком поддерживаются английской и французской миссией, которые обещали со своей стороны содействие развитию национального бессарабского государства и материальную поддержку.
- Смотрите, - упрекнул я прапорщика, - как бы эти самые англичане и французы не стали вас поддерживать, как веревка поддерживает повешенного.