Новичков в карантинном бараке продолжали грабить, как и прежде, и делали это, как и всегда, надзиратели и придурки. Надзиратели отбирали приличные вольные вещи как неположенные, а придурки приобретали их в меновой торговле за бесценок.
Сейчас Игоря Доброва рядом не было. Перед Иголкиным находились два блатаря, готовые накинуться на него по первому сигналу Марченко. Надо было искать пути к спасению.
— Не кипятись, Паук, — сказал Василий, пытаясь снять напряжение. Он специально обратился к Марченко на ты и впервые назвал его кличку. — На чай — Давиду, а не тебе. У нас свои счеты!
— Выбирай слова, студент, — ответил поостывший к этому времени и успокоенный тоном Василия Паук. — Чем собираешься заняться? Учти, что дело найдется и у нас!
— Я не деловой, — ответил Василий, желая скорее уйти. — Немного огляжусь, буду работать и учиться.
— Ты что, дурной? Пахать собрался? — удивился Анатолий Тимофеевич. — Ну ладно, быдло, бывай! Оставь телефон!
— Начальник не провел, — ответил Василий, подумав при этом: «Обойдешься, сука, без моего телефона!»
5. У врат великих возможностей
Через день после первого знакомства Иголкин пришел к Сергею Сергеевичу на работу в управление торговли. Соответственно своему положению Сурков занимал кабинет начальника средней руки, в котором, однако, было все необходимое — сейф для документов, шкаф для бутылок с коньяком и посуды, телефоны, стол для заседаний, типографский плакат с текстом основного экономического закона социализма и портреты генералиссимуса И. В. Сталина и нынешнего лидера Г. М. Маленкова на почетном месте. Георгий Максимилианович начал свое правление с приметных дел. Он подписал закон об отмене натурального налога с приусадебных участков. Отныне хозяин был избавлен от необходимости ходить в магазин, покупать яйца и сдавать их государству, расплачиваясь таким образом за свою обнаседившуюся и переставшую нестись курицу. Что касается курицы-несушки, то теперь ей разрешалось откладывать яйца не для государства, а для своего владельца. В народе прошел слух, что Маленков приходится племянником Ленину. Веяние новой эпохи чувствовалось в том, что портреты были одинакового размера и висели на одной стене. Раньше такое было невозможно. По соседству с И.В. Сталиным мог располагаться только В.И. Ленин, да и то не в каждом случае. Недопустимы были и одинаковые размеры портретов.
Сергей Сергеевич начал с дела.
— Вася, милай, — сказал Сурков. В минуты душевного волнения он часто возвращался к словесности, от которой отучала его жена. — Хочу помочь тебе встать на ноги. Советую, оформись на третий курс вечернего факультета института практической экономики по любой специальности. Там четырехгодичный курс обучения, и через два года у тебя в кармане будет диплом о высшем образовании, а с ним все дороги открыты. — Сергей Сергеевич знал по себе, что имеющегося у него диплома заочного торгового техникума, несмотря на наличие партийного билета, становится мало для того, чтобы занять хорошее место на службе. — Работать будешь у меня, — продолжал Сурков, — зарплата небольшая, но за участие в деле каждый месяц тебе пойдет конверт.
— Сколько положите? — спросил Василий.
— На Татьяну хватит, — улыбнулся Сергей Сергеевич.
— А какое дело?
— Мы торгуем пивом. Вникнешь, поймешь, — не стал раскрывать свои карты Сурков.
Разговор был неприятен Василию. Он догадался, о каком деле идет речь, и не хотел прилагать свои силы в этой области. Тем не менее Иголкин не сказал «нет». Сдержало его не что иное, как отношение к Сергею Сергеевичу. Он чувствовал, что этот человек расположен к нему и стремится сделать добро. Василий хотел ответить тем же. Кроме того, перед ним был отчим Татьяны, про которого он слышал: