Василий тяжело дышал. На его лице не осталось ничего человеческого.
Татьяна не испугалась. Она восхищалась победой и не замечала поднявшейся грязи. На щеках запылал румянец, Ноздри раздулись, глаза заблестели, дыхание участилось. Балерина испытывала жгучее наслаждение самки, увидевшей бой самцов, битву, причиной которой служила она сама, и битву, где победителем вышел ее избранник.
Сейчас ее глаза были жестокими и торжествующими.
Василий не понял этого. Он думал, как уберечь свою балерину от беды. Но беда не пришла. Разделавшись с шестеркой, Василий приобрел в глазах пахана авторитет. Кроме того, у купе стояли два дюжих мужика, прибывшие на подмогу. Были и другие резервы. Так кончился этот бой. Пахан пришел на другой день с мирной миссией. Продолжая глазеть на Татьяну, Ванечка сказал:
— Студент, мне пора. — И важно добавил: — Если кто обидит, телеграфь, заступлюсь. — Пахан давал Василию свою поддержку.
7. Их первый поцелуй
Женщины тяжелее, чем мужчины, переносили монастырь лагерей. Нечистый воздух женских зон разрушал нравственные устои и калечил узниц. Не всем удалось сохранить чистоту и достоинство. Гордость и честь уберегли Татьяну от бытующих в лагере извращений и удержали от падения, но не спасли от поругания. Через месяц после прибытия в Сверхлаг она подверглась насилию. Татьяна задыхалась от стыда и отвращения. Кошмар длился две недели. Неожиданно Татьяну перевели в небольшую женскую зону и определили в культбригаду. Скоро она поняла, что находится в положении. Ее освидетельствовали и предписали прервать беременность. Балерина помнила мучительную операцию, проведенную неумелыми руками, осложнения и долгую болезнь.
Но происшедшее не убило в артистке плоть. Татьяна было молодой и сильной женщиной, побывавшей в замужестве. Плоть бунтовала. Одолевали желания. Она хотела любить и быть любимой так безнадежно и непреодолимо, как стремились к счастью лишь женщины, обездоленные лагерями. Их влек и зов человеческого естества, и тоска по воле. Освобождение открыло узнице путь к осуществлению мечты. Опьяненная воздухом свободы, женщина верила, что впереди ее ждет сказочный принц. Василий захватил воображение балерины.
«Это моя судьба, мой избранник! Он сильный и нежный, мужественный и добрый, он необыкновенный человек», — повторяла Татьяна.
Мысли о Василии порой становились земными, грешными. Татьяне хотелось слышать слова любви. Она ждала ласки, но бывший студент, казалось, этого не замечал. Он смотрел на свою спутницу как на икону и не позволял себе ничего лишнего ни в словах, ни в делах, хотя и не в мечтах своих. Сдержанность Васи тяготила женщину.
— Почему он такой нерешительный и не зовет меня в Царство Любви? — сокрушалась балерина.
Был поздний вечер. Полутемный вагон отходил ко сну. Татьяна с Василием сидели в купе. На третьей полке ехал восточный человек. Он как всегда спал. Под ним на второй полке дремал тридцатипятилетний шофер-москвич. Он сидел за крупное хищение. Однажды в его машине, следующей с базы в магазин, милиция обнаружила три коробки с мылом «Красная Москва». Об этом мыле водитель не имел никакого понятия. Он только крутил баранку и подписывал какие-то бумаги па груз. За участие в преступной шайке расхитителей шофер получил по Указу от 4 июля 1947 года восемь лет лагерей. Водитель был тих, приветлив и ненавязчив. Двух других соседей свела вместе тюрьма. Это были средних лет мужчина, освободившийся из бытовых лагерей, и его подруга по несчастью, лагерная жена. Они нежно любили друг друга и не оставили свое чувство за воротами тюрьмы. Теперь предстояла разлука. Дома ее ждал прежний муж и двое детей, а у него были жена и ребенок. Они не знали, как разрубить этот узел. Радость встречи с детьми омрачалось у женщины тоской по любимому другу. Она смотрела в пространство скорбными глазами солдатки, которая провожает мужа на фронт и знает, что он никогда не вернется. От человека, брошенного в лагеря, как круги по воде, расходились волны горя, ударяющие по родным и близким. Случалось, что и выход человека из лагеря вызывал такое же волнение. Женщина привязалась к балерине. Ее лагерный муж спал, а она сквозь полуприкрытые веки наблюдала за влюбленными. На лице женщины играла мечтательная улыбка.
Татьяну охватила волна нежности. Она сказала чуть слышно:
— Вася, поцелуй меня! — Ее глаза были зовущие и покорные.
— Таня, любимая, не надо! Кругом этот проклятый лагерь. Радость нас ждет в Москве! Пойдем, побудем в тамбуре.
Татьяна очнулась. По вагону стелился табачный дым. Воздух был пропитан запахом несвежего человеческого тела и водочным перегаром. Кто-то ругался матерно. Дверь ближайшего туалета призывно хлопала. Помещение захватили лагерные проститутки и принимали в нем своих клиентов. Сквозь замолкающий гул голосов доносилась надрывная песня: