Иван Петрович не узнал, к чему привела хитрость пролетариата, но примирился с ней. Он больше не удивлялся, когда слышал, что на распродажу из Эрмитажа идут Рембрандт, Ван Дейк, Хуберт ван Эйк, Пуссен, Рафаэль и Рубенс. Он не удивился, когда узнал, что мисс Лиллиан Пратт из Виргинии приобрела в 1933 году два императорских пасхальных яйца фирмы Фаберже из золота и жадеита с десятками алмазов по цене 450 долларов за штуку. В 1985 году эти яйца продавались на аукционе «Сотбис» по цене 1 миллион 760 тысяч долларов каждое.
Коллекция императорских пасхальных яиц была шедевром русского ювелирного искусства и любимой игрушкой императорской семьи. Члены царствующего дома с 1886 года дарили эти драгоценные яйца друг другу на Пасху. Яйца изготовлялись в мастерской Никиты Пряхина из красного, желтого, белого и зеленого золота и из платины. На их украшение шли алмазы, сапфиры, рубины, изумруды, эмали, поделочные камни и жемчуг. Бывало, что яйца исполнялись по типу русской матрешки с сувениром внутри. Всего к 1917 году было изготовлено 54, а по другим сведениям — 57 яиц. Во владении Советского государства осталось лишь несколько яиц. Одни хранятся сейчас в Оружейной палате, а другие оказались в коллекциях частных лиц и в музеях за границей или исчезли неизвестно куда.
Иван Петрович знал о судьбе пяти императорских пасхальных яиц, считающихся навсегда утраченными. Драгоценность находилась в его владении. Антиквар их честно купил на барахолках и через посредников по цене, установленной по взаимному согласию между продавцом и покупателем. Русский антиквар Иван Петрович Федотов, если говорить о цене за штуку, потратился на императорские пасхальные яйца не больше, чем американская миллионерша мисс Лиллиан Пратт. Миллионерша открыто гордилась своей удачей, а антиквар был вынужден молчать. Федотов молчал и о другом скопившемся у него богатстве — ювелирных изделиях фирмы Фаберже, алмазах, бриллиантах, самоцветах, жемчуге, фигурках животных из драгоценных металлов, золотых карманных часах с бриллиантами, шкатулках и портсигарах из золота, серебра, лабрадорита и нефрита с алмазами, старинных орденах и медалях. Все это было приобретено или выменяно в частных коммерческих сделках.
В конце 20-х годов Иван Петрович, сославшись на старость и нездоровье, ушел со службы в валютном антикварном магазине и постарался иметь как можно меньше дел с объединением «Антиквариат». Он резко снизил подпольную деловую активность, хотя и выступал порой как посредник и консультант.
Интересы старика сосредоточились на домашних делах и на единственной дочери Анастасии. В 1918 году жена Ивана Петровича навсегда забылась в тифозном бреду, и он остался с дочкой, тогда шестнадцатилетней девочкой-подростком, вдвоем. Второй раз вдовец не женился. Он не хотел вводить в дом чужую женщину. Анастасия в детские годы видела в салоне деда в Петербурге поэтов, писателей и художников — весь «серебряный век», Дед не очень жаловал, но прикармливал богемную братию. Миллионер хотел слыть покровителем искусств. Это тоже был капитал. Анастасия сохранила в памяти впечатления детства и интерес к поэзии, живописи и искусству. Она много читала, посещала художественные выставки, ходила в оперу и в театр. Ивану Петровичу нравилось отношение дочери к этим занятиям. Анастасия не таяла и не умилялась прочитанным, увиденным и услышанным, а смотрела на литературу и искусство как на приятную забаву, которую может себе позволить. В ней все больше проявлялся фамильный федотовский характер, твердый, решительный и жесткий. Иван Петрович стал посвящать Анастасию в свои дела и доверил ей часть капитала. Отец знал, что дочь убережет богатство, а не размотает и не пустит по ветру. Большого образования Иван Петрович дочери не дал. До революции Анастасия училась в частной гимназии, а потом окончила советскую школу. В 1925 году отец определил ее работать сначала продавцом, а потом приемщицей в антикварный магазин, но не валютный, а обычный.
Анастасия относилась к женщинам, которые выделяются среди толпы и сразу обращают на себя внимание. Она сияла строгой и недоступной красотой. Принцессой хотелось любоваться, но она притягивала к себе не больше, чем холодное кружево инея. Женщине шел двадцать седьмой год, но она осталась одинокой. Любовь обходила Анастасию стороной. Ей нужен был принц, но он не шел. Окружающие мужчины казались безликими и серыми. В последние дни умирающей осени 1929 года Анастасии улыбнулось счастье. Ее героем был молодой инженер Николай, восторженный и пылкий. Он говорил голосом пророка: