— Я тебе еще не все сказала, — продолжала жена. — Роман начался по дороге из заключения, развивался бурно и зашел далеко. Таня потеряла голову. Герой — человек не нашего круга, не имеет ни денег, ни положения и? конечно, испорчен лагерем. Я в большой тревоге!
— Анастасия Ивановна! — твердо сказал супруг. — Нельзя все решать заранее. Сначала надо познакомиться, посмотреть на него и составить мнение.
— На днях он придет к нам, — ответила жена, — думаю, что ты разделишь мнение, сложившееся у меня.
Об увлечении дочери Анастасия Ивановна узнала только вчера. Последние две недели Татьяна по утрам исчезала и приходила домой поздно вечером усталая и счастливая. Анастасию Ивановну начали беспокоить отлучки и настрой Татьяны. Та была наполнена переливающейся через край радостью. Такой свою дочь Анастасия Ивановна никогда не видела.
«Куда она ходит, что делает, с кем встречается? — думала мать. — Неужели любовь? Но откуда?»
Угадав по скрипу открывающейся двери возвращение Татьяны, она вышла в прихожую и с надеждой на отрицательный ответ спросила:
— Доченька, мне кажется, что у тебя роман? Кто твой герой?
Татьяна бросилась ей на шею и заговорила:
— Мамочка, ты его знаешь. Это Вася! Мы встретились в дороге и вместе приехали. Он тоже освободился, я познакомила вас на вокзале. Мы так любим друг друга! Вася мой, мой!
У Анастасии Ивановны померкло в глазах. Матери следовало все понять раньше и предостеречь дочь. Ее избранником мог быть только он. Образ этого человека запечатлелся в памяти: высокий, лобастый. Строгое лицо с остатками детского румянца. Ежик светлых волос, остриженных под машинку. Порывистый и немного нескладный в движениях — и мужчина, и мальчик. Тогда, на вокзале, он спрыгнул с подножки вагона, принял вещи и протянул Татьяне руки. Дочь оперлась на них и соскочила на платформу. Они оказались рядом на вновь обретенной московской земле. Найдя глазами сквозь сутолоку перрона Анастасию Ивановну, Татьяна устремилась к ней. Дочь недолго задержалась в объятиях матери. Еще не высохли первые слезы радости, как она отошла на несколько шагов и вернулась со своим спутником:
— Мамочка, познакомься! Это Вася. Мы вместе приехали из лагеря. Он помогал мне в дороге. А это Анатолий, его брат! Он присоединился к нам в Рязани.
Татьяна кивнула на подошедшего стройного и очень красивого юношу в хорошем костюме. Он с достоинством поклонился.
Глаза Татьяны были торжествующие и гордые.
Лицо Васи расцвело в ясной улыбке. Он порывисто взял Анастасию Ивановну за руки и сказал чистым голосом:
— Вы такая хорошая! У меня тоже есть мама. Она, как и вы, очень долго ждала.
Руки спутника дочери были нежные и горячие. Женщина вздрогнула. Она вспомнила эти руки и узнала улыбку. Так улыбался Николай, ее любовь и нелепая ошибка. От его руки шло такое же тепло. Анастасия Ивановна отбросила воспоминания и спокойно ответила:
— Я так благодарна вам за помощь и внимание к дочери! Большое спасибо! Теперь всем пришло время расходиться. Вас ждет мама! — добавила благодарная мать не без иронии.
Молодые люди помогли донести вещи до такси. В дверях машины Татьяна задержалась и, обратившись к Василию, громко сказала:
— Помни наш уговор!
Первые дни после возвращения дочь почти не выходила из дома. Василий не звонил. Татьяна о нем не говорила. Майские праздники встречали в семье. В эти дни ходили и в гости. Мать успокоилась и выбросила из головы случайную дорожную встречу.
На Анастасию Ивановну нахлынули воспоминания: образ Николая, краткие дни ее ушедшего счастья, облик Василия, счастливые и усталые глаза дочери. Она представила, как Татьяна купается в свете улыбки Василия, как согревается теплом его рук и с какой самозабвенной страстью и наслаждением отдается этому человеку. В молодости судьба ей самой подарила такую радость. Татьяна была плодом этой оказавшейся лишь ослеплением любви. На секунду к сердцу матери подступило злое чувство ревности к дочери, которое тут же сменилось досадой на неожиданное и никому не нужное чувство, вторгшееся в жизнь Татьяны. Анастасия Ивановна любила дочь, желала ей счастья и считала, что Татьяне подходит лишь жизненный путь, определенный матерью. Она смотрела на дочь как на вещь, как на неодушевленный предмет. Мать не понимала, что у ее девочки, ставшей женщиной, появился свой внутренний мир, определяющий право выбора. Материнское чувство Анастасии Ивановны к Татьяне проявлялось не в ласках и нежности, которые эта женщина презирала, а в действии. Когда Таню осудили и отправили в лагерь, мать совершила невозможное. Она узнала пункт назначения, в который следовала ее дочь из Краснопресненской пересыльной тюрьмы, нашла пути к начальнику лагеря полковнику Чеченеву, узнала про его вкусы и желания и, не считаясь с расходами, добилась облегчения участи Татьяны. Теперь благополучию и счастью дочери грозила нелепая, как и минувший лагерь, любовь. Мать была готова к борьбе. Она понимала, что ей придется проявить выдержку и терпение и что говорить Татьяне сейчас о ее заблуждении рано и бесполезно.