О существовании Василия Иголкина Еропкин узнал несколько дней назад от своего старого друга Петра Артуровича Скуиныиа, позвонившего из Риги на дачу. Начало разговора, в котором Петерис обратился к нему с просьбой восстановить на учебе в институте амнистированного племянника, неприятно поразило Игната Спиридоновича.
«Настоящий товарищ не должен просить за осужденного по 58-й статье и ставить меня под удар», — с горечью думал министр. Однако через секунду он понял — а понимать друг друга за долгие годы знакомства они научились с полуслова, — что Скуинып не нарушает законов дружбы и знает, что делает.
Петр Артурович сказал, выделяя слово «теперь»:
— Игнат, теперь ты в состоянии помочь.
«Да, теперь нет в живых Сталина. Теперь мне никто не может сказать: «Мы должны напомнить товарищу Еропкину…», — размышлял Игнат Спиридонович. Заканчивая разговор, он твердо обещал Петерису выполнить его просьбу. Молодой человек был из хорошей семьи и пострадал незаслуженно. Скуиньш ручался и за него, и за родителей.
Слушая и оценивая Иголкина, Еропкин видел, что сделать это будет непросто.
«Восстановить его на учебе можно, — рассуждал министр, — но это не решит проблемы. В любом столичном институте он попадет под надзор уполномоченного КГБ, который через осведомителей будет знать о каждом шаге подопечного. Одновременно за студентом будут следить представители комсомольской и партийной организаций. Они хотя и действуют вразнобой, но в конце концов выходят на органы. Он не производит впечатления осторожного человека и наверняка оступится и поплатится за это свободой. Да и осторожность не спасет. Все равно могут оговорить. Скорее всего ему припишут роль вдохновителя и руководителя антисоветской молодежной группы. Парню лучше уехать из Москвы и учиться на периферии. Мне так тоже будет спокойней, если он оступится».
— Василий, — Игнат Спиридонович вышел из-за стола и сел рядом с посетителем, — глядя на тебя, я вспоминаю свою молодость. Петерис, я и, насколько мне известно, твой отец учились, работали и сами пробивали себе путь в жизни. Мне кажется, что тебе, уже взрослому человеку, было бы неудобно учиться на очном отделении и сидеть на шее у родителей. Советую — осмотрись, оформись на заочное отделение института, лучше немосковского, — министр выделил эти слова, — и завербуйся на Север. У тебя будет и увлекательная работа, и впечатления, и заработок, и полная возможность закончить образование. Я, со своей стороны, сделаю для этого все необходимое! — Игнат Спиридонович поднялся и сказал покровительственно: — Василий Иголкин! Мне было интересно на тебя посмотреть. Совет мой не забудь и прими. — Министр не лукавил. Его привлек этот парень. Он был немного похож на свою тетю, Ольгу. Игнат Спиридонович в молодости ухаживал за этой женщиной и делал ей предложение, но она предпочла не его, а Скуиныпа. «При встрече я скажу Петерису, чтобы его племянник немедленно покинул Москву», — думал министр. Говорить об этом по телефону или сообщать в письме он не мог. Риск, что информация о переговорах попадет в его досье, был слишком велик.
В дверях Василий столкнулся с референтом, вызванным к шефу по его делу, а через час стал обладателем уникальной справки, написанной на бланке министерства и заверенной подписью министра и гербовой печатью. В справке говорилось, что Василию Иголкину, окончившему в 1951 году два курса Московского государственного института экономических проблем, предоставляется право поступления на 3-й курс любого высшего экономического учебного заведения Советского Союза с правом погасить в течение 12 месяцев академическую задолженность, образовавшуюся из-за несоответствия учебных программ. Справка была действительна в течение года. Это время министр отводил Иголкину для устройства на Севере. Но вся жизнь Василия была в Москве. Первым делом он побежал звонить Татьяне.
Глава V. ВЫБОР ПУТИ
1. Минутное пробуждение
По мере приближения к будке телефона-автомата шаги Василия становились все медленнее.
«Чего я достиг? — думал Иголкин. — Меня ждет экономическое образование. Все начнется сначала. Тоска зеленая!»
Иголкину показалось, что дребезжащий трамвайный звонок, распугивающий пешеходов на перекрестке, звучит как институтский колокольчик, извещающий о конце перемены. Над улицей навис свод бывшей церкви Божьей Матери взыскания погибших. Дома подступили к своду и выстроились по его окружности. Получился крытый овальный двор, напоминающий большую аудиторию института экономических проблем. Все было как на общем собрании. Студенты находились на своих местах, а в президиуме в три ряда расположились ведущий профессорско-преподавательский состав и партийное руководство. С кафедры звучал размеренный голос директора профессора Павлина: