Старший лейтенант был совершенно трезв. Серьезность его намерений подтверждали выросшие рядом надзиратель по прозвищу Тарантул и милиционер капитан Мягких. Надзиратель поигрывал наручниками, а милиционер перекладывал из руки в руку полевую офицерскую сумку с документами.
Иголкин бросился бежать, но скрыться в каменном мешке двора было некуда. На счастье, он увидел парадное и проскользнул в него. На стене висела резная рама от зеркала, а само зеркало отсутствовало. Грязноватая мраморная лестница с перилами, которые были тоже из мрамора, вела на площадку. Там, на возвышении, в полукруглой стенной нише стоял рыцарь в шлеме, в латах и при мече. Василий спрятался за фигуру рыцаря. К ней туг же устремились Тарантул и милиционер, вошедшие вслед за студентом в парадное. Встретив сталь, они отпрянули и скатились по лестнице. Василий выглянул из-за укрытия. Его недругов, как и зеркала, в парадном не было. Выждав минут пять, он спустился по лестнице, посмотрел сквозь дверное стекло наружу и, оглядевшись, спокойно вышел на улицу. Катился трамвай, шли пешеходы. Никакой аудитории не осталось и в помине.
«Что за чертовщина мне померещилась? — удивился Василий. — Впрочем, это недалеко от истины. Я не вынесу ни одного дня занятий ни в институте экономических проблем, ни в любом другом экономическом вузе, куда меня определяет Еропкин. Но главное не в этом. Главное в том, что приходится делать выбор — или жить на воле с портретами, или без них, но в лагере. Как мне быть?»
Василий вспомнил свои мечты о медицине и напутствие лагерного врача-заключенного Ярослава Михайловича Селиваненко. Он относился к Василию с большим теплом, поддерживал чем мог и приучал к медицине. Полтора месяца Иголкин работал санитаром в санчасти. Провожая Василия с Медного Рудника, доктор сказал с доброй улыбкой:
— Вася-Василек, я верю, что ты станешь врачом! Другой дороги у тебя нет.
Да, Василий хотел быть врачом. Его влекла и профессия, и надежда, что в медицине можно прожить без портретов. Но эта мечта казалась такой же неосуществимой, как и в лагере. Непреодолимым препятствием служили вступительные экзамены в медицинский институт. Он не чувствовал в себе сил к ним готовиться. В лагере Иголкин каждый день боролся за жизнь и находился в постоянном напряжении. Каждый час приносил усталость. На воле напряжение спало, но усталость, которая копилась два года, осталась. Истраченные душевные силы еще не восстановились. Василий не ощущал этого груза, когда оставался в мире своей любви с Татьяной или в домашнем кругу, но стоило переступить их границы, как усталость ложилась тяжелым бременем. Порой ему приходилось заставлять себя делать самые простые житейские вещи — общаться с людьми, ходить прописывать паспорт, читать газеты, подняться, чтобы отправиться в магазин, получить справку в домоуправлении. Тяготы минувшего дня измотали Иголкина. Желание стать врачом, вспыхнувшее на минуту, погасло. Забылась и открывшаяся истина, что жизнь на воле — это жизнь с портретами.
2. Без бумажки ты — букашка, а с бумажкой — человек
Татьяна проявила к министерской справке лишь минутный интерес. Даже не дочитав ее до конца, балерина сказала:
— Вот и хорошо, теперь мама перестанет беспокоиться!
На следующий день о справке не вспоминал и Василий. Он и Татьяна оставались в царстве своей любви и не замечали окружающей жизни. А действительность между тем вторгалась в их мир.
Возлюбленная пара решила оформить брак и, как положено, обратилась в загс. Служащая, ведающая столом регистрации браков, отнеслась к ним с сочувствием и вниманием, но отказалась принять заявление. Препятствием к бракосочетанию служило то, что гражданка Федотова юридически не являлась вдовой, хотя ее прежний муж Никита Баранов был законным образом расстрелян как шпион и изменник Родины. Это, по словам служащей, надо было подтвердить свидетельством о смерти. В столе регистрации рождения и смерти, куда Татьяна обратилась в надежде получить документ, ей грубо ответили:
— Докажите сначала, что вы были женой Баранова, а потом требуйте! Где ваше свидетельство о браке? — Предъявить было нечего. Свидетельство у Татьяны изъяли при аресте, а штампа о нахождении в браке в паспорте, выданном при освобождении из лагеря, не проставили. Заметим для сведения: служащая хамила Татьяне зря — никаких записей о кончине Баранова в загсе не было.
Молодые люди направились к заведующей загсом. Она долго советовалась с кем-то по телефону, а затем смущенно сказала, что не может ничем помочь. Для вступления в новый брак гражданка Федотова была обязана представить свидетельство о смерти прежнего мужа или заменяющую свидетельство справку. Где получить документы, заведующая тоже не знала.