— Привезли жигулевское пиво! Потерпите немного, — объявил администратор.
В зале раздался вздох облегчения. Между столиками забегали официанты с немного недолитыми пенными кружками. Подавали и раков.
— Меченый, садись к нам! — услышал Василий и, испугавшись, что он раскрыт, стал закрывать номера на одежде. Человек СЕЕ-884 зря силился это сделать. Номеров было три, и рук не хватало.
— Садись, что стоишь? — последовало повторное приглашение. — Ты откуда, с высотки? — В строительстве храма науки — высотного здания Московского государственного университета имени М. И. Ломоносова на Ленинских горах — и, говорят, высотных зданий на Котельнической набережной, на Комсомольской и Смоленской площадях, площади Восстания и гостиницы «Украина», которые в те годы возводились в Москве, участвовали заключенные. Впрочем, номеров они не носили и человек, принявший Василия за строителя высотного здания, в этом ошибся.
— Я не с высотки, а с киносъемок, — нашелся Иголкин. — На «Мосфильме» готовят ленту про концлагерь.
— Зачем у тебя номера на одежде? Немцы выжигали номера на руке, — не успокаивался любопытный посетитель.
— Кинофильм про японский концлагерь, — объяснил самозваный артист.
— Когда наконец ты присоединишься к нам?
Василий принял приглашение и, чтобы скрыть номера, убрал ноги подальше под стол и прижался к спинке стула.
— Почему ты не пьешь пиво?
— Я без денег.
— Ерунда, мы угощаем, не стесняйся!
За пивом, которое оказалось не только свежим, но и неразбавленным, раками и приятным разговором время летело незаметно. Василий посмотрел на часы у соседа и пришел в ужас. На Медном Руднике начиналась вечерняя проверка.
«А вдруг мне припишут побег и намотают новый срок?» — подумал амнистированный преступник.
Сославшись на неотложные дела с киносъемками, он простился с компанией и устремился к выходу. У гардероба стояли двое. Это оказались директор «Пушкин-бара» и Доберман. Давид был в заграничном темно-синем костюме в полоску, его рыжеватые волосы блестели от бриолина. Директор смотрел на Давида преданным взглядом, и со словами: «Пеностойкость замечательная, прозрачность с блеском, цвет соответствует типу пива, аромат чистый, свежий и выраженный, вкус полный, чистый и гармоничный, а хмелевая горсть мягкая и слаженная», — пожимал ему руку. При расставании в лапе у Добермана оказался небольшой чемодан из крокодиловой кожи. Давид миновал швейцара и вышел на улицу. Этот известный на всю Москву вышибала склонился в поклоне. Василий догнал инженера на углу у Тверского бульвара.
— Давид, мы опаздываем к проверке, — напомнил Василий, стараясь не выдавать своего волнения.
— Нашел о чем беспокоиться. Закрой, а теперь открой глаза, — без всякого перерыва сказал Доберман. Василий последовал совету инженера.