Я никогда не рос на улице, уличные дети с их вульгарными манерами не разбираться в хорошем табаке и непониманием всей прелести смешивания напитков в коктейли, отталкивали меня. Лично я курить начал в 7 лет и употреблять спиртное в 11, а с 12 лет я уже был завсегдатаем кафе “Норд” (Север) на Тверской (улице Горького) и бара “Что делать?” на Покровке (улице Чернышевского). Там на нашу юность закрывали глаза и на червонец можно было отлично провести время, это конец 1970-х годов. К чести большевиков, они сделали образование и культуру доступными широким массам, но массы культурой, по-моему, не особо заморачивались. Та культура, которая меня окружала, вообще не была общедоступной, это были чудом уцелевшие фрагменты старого режима, и окружающая среда, где я жил и продолжаю жить – Поварская слобода – была соответствующей: концерты в Гнесинке и Консерватории, театры Вахтангова, на Малой Бронной, Маяковского, имени Пушкина, МХАТ имени Горького. Я тянулся к ещё более высокому, отец меня в этом поддерживал всячески: водил меня на культурные мероприятия типа концертов Рихтера и в оперу, а по воскресеньям, это была вторая половина 1970-х годов, мы обедали в ресторане “Прага”, чтобы я хоть как-то научился столовому этикету, умению вести себя прилично и принимать пищу на людях. В общем, травили меня культурой, как металл травят кислотой. Вычищали шлаки, очищали, чтоб потом отлакировать.
И всё равно приходилось дорабатывать, дошлифовывать себя самостоятельно. Я быстро думаю и быстро говорю. Мне приходилось наступать на горло собственной песне, чтобы говорить медленней – и всё равно не особо получается, природа науку одолевает, и, когда начинаю говорить, говорю быстро и обстоятельно. Правда, если не спрашивают, то не говорю, мне не обязательно вставлять свои три копейки, быть каждой бочке затычкой. Я до сих пор напоминаю себе Элизу Дулитл из “Пигмалиона” Бернарда Шоу – работа по шлифовке и полировке себя не заканчивается никогда. Очень рекомендую посмотреть одноименный британский фильм 1938 года с Уэнди Хиллер в главной роли. Там играют люди, которые ещё помнили, что такое хорошие манеры.
Глава 14. Бедность пованивает специфически
Плохая еда и больное тело дают специфический аромат пота. К этому добавляется специфическая отдушка дешёвого стирального порошка. Плюс запах дешёвого и бедного дома, который человек носит в волосах и на коже. Это смесь запаха дешёвой некачественной еды, дешёвого маргарина, на котором жарят дешёвые полуфабрикаты, плесени и затхлости. А если человек курит дрянной табак и курит его постоянно в своих закрытых пространствах, то его дом и машина будут пахнуть как отсыревшая пепельница – едким и прогорклым запахом табачной кислятины.
В некоторых старинных домах я чувствовал запах затхлости. В США это связано с использованием специфических строительных материалов. Старая и увлажненная минеральная вата внутри стен поглощает запах плесени и гнилой древесины, а затем отдает его обратно, когда становится сухой. Избавиться от запаха невозможно. Потребуется либо полная замена внутренних материалов, либо жильцам придется переехать в новый дом. Скажем, в доме хьюстонской светской львицы Линн Уайатт стояло такое амбре затхлости, что ни картины Пикассо, ни дорогущий антиквариат не могли заглушить впечатление какого-то упадка и неустройства, создаваемого лишь запахом от вечно непросушенных внутренних конструкций.
Когда человек приходит куда-то, вы можете почувствовать этот запах. Ваш мозг сразу же поставит диагноз, даже если ваш нос не различает эти запахи и флюиды. Вы должны знать, что у нас есть несколько рецепторов запаха. В главе 11-Б мы упоминали о вомероназальном обонянии, маленьком органе в нашем носу. Это один из наших хеморецепторов. Он чувствует феромоны и другие вещества. Это включает либидо. Все органы чувств работают. Если вы помните фильм "Запах женщины" (1992), пожалуйста, вспомните момент, когда слепой полковник в исполнении Аль Пачино обнаруживает настоящий запах женщины – смесь феромонов с ароматом мыла Ogilvie Sister Soap.