— Так чего не разведешься? — аккуратненько спросила я.
Его порвало в клочья:
— И что? Квартира ее, машина ее, а я что — с голой жопой останусь?
Похоже, с Лапушкой они друг друга стоят.
За те ровно полторы минуты, что она не висела в эфире, нечеловеческим усилием воли он успел-таки закончить. Впрочем, и это он делал как-то быстро и пугливо — очевидно, даже под моей кроватью ему мерещилась жена, сидящая в засаде.
И началась у нас вторая часть марлезонского балета.
Он метался по моей квартире, хватал манатки, обувался на ходу и смутно напоминал персонажа мультика, который перемещался, оставляя в воздухе следы.
Ибо Лапушка истерила в телефоне так, что слышно было даже мне.
Вымелся он стремительно, на ходу успокаивая свою скандалистку, прикрывая рукой трубку и делая мне страшные глаза — чтобы я была как мышь.
Они, похоже, очень весело живут.
Я пожалела, что не запаслась попкорном.
Кстати, паранойя — штука заразная. Ибо еще полчаса после его ухода мне было слегка напряжно.
Иди знай — вдруг за дверью затаилась Лапушка?
Мальчик-колокольчик
Ну вот бывает же так, что ожидаемое с действительным не совпадает.
Бывает? Бывает!
Ну, например, смотришь, как у него в штанах возле коленки что-то выпирает, и думаешь — ого! Даже не простое там какое-то «ого», а такое, с придыханием, женское такое «оххххооо!»
И он раздевается, а там…
А там не ого, в общем, а совсем хи-хи.
А то, что «ого» было — так это кальсончик завернулся.
Или вот внезапно соглашаешься анально без доплаты, и вообще все очень недорого, потому что он, сволочь, торгуется нещадно, а ты сидишь четвертый день без работы вообще и думаешь — черт с тобой, зараза, надо ж распочиниться. И вот пока он едет, красишься и надеешься, что пусть там хи-хи будет.
Он приезжает, а там по закону подлости…
Ну, не как кальсончик, конечно, но все равно ого. И не ого, а ого-го! Или даже ого-го-го-го! И по времени тоже — как будто он в процессе о России думает.
И стоишь, морду в простынь, и про себя так: нну свооолочь…
Впрочем, заболталась.
Это я просто все думаю — как же к главному-то подвести.
Ладно.
Явился тут ко мне намедни отличный экземпляр. Я даже удивилась — неужто бабы дают мало? У такого должно быть вообще на выбор — и на три рубля десяток. Высокий, видный, интересный. Морда красивая, мужская: щетинка, скулы, нос, глазищи.
Под свитерочком бугорочки: фигура, вид — ну все.
Ну ладно, думаю, может, просто за разнообразием пришел.
Денежку беру, говорю: милый, раздевайся и в душ, вот тебе полотенечко чистое, вот тебе тапочки — все время мою…
Ну, он и раздевается. Спокойненько так.
Брючки снимает.
А под брючками у него, на мускулистой крепкой попочке, отличненько сидят симпатичненькие, в кружавчиках и бантиках, розовые трусики. Шортиками.
Ну да, женские. А че?
И не надо хи-хи — что, никто из мужчин никогда розовых женских трусиков не носил, что ли?
К трусишечкам ансамблем прилагались пушистые мужские ноги и белые хэбэ носки.
А я еще подумала — ну почему же не чулки? И пояс.
И главное — деловито он так разделся, как будто ничего особого и не происходит. Ну подумаешь, кружавчики на мускулистой попке — та каждого первого раздень, там розовые кружавчики — а че?
Не, ну ладно, шарикам там, видно, неудобненько. Это да.
Не приспособлено бельишечко под яйки-то.
А! Ну, и, в общем, он так спокойненько разделся, что у меня и выбора реакции-то не осталось. Раз он не в шоке, так что я буду?
Я только сказала:
— Мммм, симпатичные…
Ну тут он совсем уже расслабился, пошел в душ. Выходит — ну что ты скажешь — опять в них! Надел, видно, специально.
Я ему аккуратненько:
— Ты раздеваться не будешь?
Он:
— Не, давай так.
Ну вот так он меня и трахал. Отодвинул только кружавчики свои. И главное — я вообще не поняла, что это было: на страпон я намекнула — не захотел (может, денег пожалел?), обзывать себя тоже не просил, и вообще ничего такого — просто в трусиках пришел — в трусиках ушел.
Но это ладно. Не в этом дело.
Я к чему это рассказываю…
У меня просто в ванной мои трусики сушились. Разные, забыла снять.
Он ушел, а я смотрю — синеньких-то нету…
Стесняшка
Ходит мужичок ко мне один. Давно ходит, не часто, но давно.
Тем примечателен, что каждый раз как в первый раз.