И рядом — шутливые стихи:
Ждала меня встреча с замечательной прозой Платонова, Романова, с пьесами Булгакова, Бернарда Шоу.
С жадным вниманием мы приглядывались к современной литературе. В 1962–1963 гг. выходят «Один день Ивана Денисовича» и «Матрёнин двор» Александра Солженицына. Какое глубокое знание деревенской жизни и тюремного быта! Мы вслед за автором проживаем шаг за шагом один день жизни лагерника — с побудки до вечерней поверки. И какая точность и яркость языка!
И ещё одна черта «Ивана Денисовича», отличающая его от замечательных, но невыносимо страшных, ошеломляющих «Колымских рассказов» Варлама Шаламова и роднящая с «Капитанской дочкой» Пушкина. «Не дай Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!» — говорит Пушкин. И уж, конечно, не дай Бог видеть сталинские тюрьмы и лагеря. Но Солженицын, как Пушкин, показывает нам эту грязь, этот ужас — с таким тактом, с таким чувством гармонии, что это не производит гнетущего впечатления.
Помню, племянница Булгакова Лена Земская дала нам (на одну ночь!) почитать в машинописи роман Булгакова «Мастер и Маргарита». С каким удовольствием мы с женой Светланой читали роман и думали: «Как жаль, что это никогда не будет напечатано!». И какая была радость, когда в 1966–1967 гг. появилась публикация этого романа в журнале «Москва»!
И — свежая струя с окраин: Василь Быков, Чингиз Айтматов, Фазиль Искандер. И «деревенщики» — Виктор Астафьев, Валентин Распутин. И Василий Белов с его «Канунами». Там нет ещё коллективизации, но это — лишь затишье перед бурей: деревенская Русь обречена…
Большой потерей для нашей литературы была гибель (утонул в Байкале в 1972-м) 35-летнего талантливейшего драматурга Александра Вампилова, автора пьес «Дом окнами в поле», «Утиная охота», «Старший сын» и др.
С нетерпением ждали мы выхода очередного номера «Нового мира» — лучшего журнала того времени. Там был напечатан роман Георгия Владимова «Три минуты молчания» и другие яркие произведения. Интересны были и материалы отдела критики, например, большая и очень глубокая статья Владимира Лакшина о «Мастере и Маргарите» Булгакова.
Среди трескучей соцреалистической халтуры возникали и другие яркие звезды: Юрий Казаков, Юрий Панкратов с его простыми и такими трогательными стихами:
А как мы радовались, смеялись, повторяли как поговорки юмористические сценки из современной жизни: «Помнишь, у Райкина…», «Как это у Райкина?..», не подозревая, что Аркадий Райкин — замечательный чтец, а текст — остроумный, злободневный, смелый (иногда на грани допустимого в СССР) — принадлежит талантливому сатирику Михаилу Жванецкому, о котором Алла Пугачёва остроумно сказала: «Какой же он сатирик? Он сатир, сатирище!». Помню, мне удалось во время командировки в Ленинград выклянчить у администратора театра билет на вечер Райкина. Ни в напечатанной программке вечера, ни в самих выступлениях Райкина ни разу не была упомянута фамилия автора текстов — Жванецкого!.. И конечно, всё это если не с подачи, то наверняка при попустительстве Аркадия Райкина. В «Советском энциклопедическом словаре» (М., 1990) Аркадий Райкин, Герой Соц. Труда, лауреат Ленинской премии, объявляется «создателем остросатирических и лирических портретов», а Михаилу Жванецкому, действительному создателю этих образов, не нашлось места ни в этой энциклопедии, ни в «Литературном энциклопедическом словаре» (М., 1987). Справедливость частично восторжествовала: в «Российском энциклопедическом словаре» (М., 2001) Райкину отводится более скромная роль — «мастер мгновенного перевоплощения», и помещена небольшая статья о Жванецком.