На другой день мы посетили Иерихон. Поднявшись на канатной дороге в горний монастырь мы помолились перед пещерами, в одной из которых Христос постился сорок дней и где к нему приступил Диавол, обещая власть над всем Миром за отречение от Отца.
Выжженная пустыня на берегу Мёртвого моря напоминает о грешниках Содома и Гомморы, провалившихся в Гиену огненную.
Буда и Пешт — это два города
Путешествовать в СССР было не так уж трудно. Особенно комсомольцам. Комсомольско-молодёжное объединение "Спутник" предоставляло огромный выбор путешествий в пределах стран социалистического лагеря. Для образованного человека этого было вполне достаточно, чтобы расширить свой кругозор и развлечься. Шедевры Дрезденской галереи в Германской Демократической республики могли пополнить багаж самого привередливого интеллектуала, а музеи Будапешта и того больше.
В 1979 году заплатив за две путёвки с моей спутницей /тогда я её называл женой/ по 120 рублей я отправился на отдых в Венгрию. Руководителем делегации был председатель Ленинградского отделения КМО "Спутник" Александр Полукеев, мой приятель по ВЛКСМ, что давало мне широкие возможности свободного передвижения и отдыха. Неделя купания в озере Балатон среди плавающих змей меня не очень вдохновила, но зато я взял своё в столице. Проехав по быстрому Дебрецен и пару провинциальных городков, разучив в дороге народную венгерскую песенку "Къяно кик, къяно кик о кенеку ляко кик" мы добрались до Будапешта и поселились в шикарном отеле на высоком берегу, в Буде. Эту часть города строили для себя турки и от них осталось множество турецких бань. Роскошь отдохновения в турецкой бани, купания в бассейнах с горячей водой из источников от 42 до 24 градусов по Цельсию, массаж костоправа и долгий, глубокий сон в опочивальне скидывали с плеч годков десять. После такого отдыха чашечка кофе на высоком берегу в отеле с видом на здание венгерского парламента и Дунай очень впечатлял советского туриста. Часть города на другом низком берегу — Пешт с узкими улочками и монументальным памятником Освобождения от фашистов меня привлекала меньше. Разве что с целью поисков диковинок в венгерских магазинах. Помню сногсшибательную вечеринку в ресторане, копии парижского "Максим" с огненными танцовщицами из варьете и цыганскими танцами и песнями.
Второй раз я попал в Будапешт через десять лет, возвращаясь из Рима на поезде через Европу. В Будапеште нужно было делать пересадку с итальянского поезда на советский. За сутки ожидания и прогулок по Будапешту я возненавидел этот город на всю оставшуюся жизнь. Это был уютный и гостеприимный город со множеством ресторанов и отелей, но не для меня. У нас совков тогда было мало долларов, а советские рубли там уже не принимали. Так и остались в моём сознании два разных города Буда и Пешт.
Камикадзе
Мечтать о Японии я начал в юности, с тех пор как увидел в журнале "Физкультура и спорт" репортаж с первого чемпионата мира по дзюдо в Париже. Пошл заниматься в секцию борьбой самбо в 1961 году. А в 1965 вошёл в сборную команду СССР по молодёжи, но первенство Европы состоялось в Лионе. Я туда не попал. За два дня до отъезда заболел ангиной. После первенства Европы моих товарищей Женю Солодухина и Толю Трофимова, ставших чемпионами Европы послали на стажировку в Японию, в институт дзюдо — Кодокан. Как же я и завидовал.
Занесла меня судьба в Японию лет через сорок, в 2002 году. Летел туда 13 часов и всё думал, что там очень мало земли, тесно. Удивился очень, что это огромная страна. С горами, полями и огромным океаном. Попросил меня товарищ посылочку передать в одном японском городе с трудно выговариваемым названием, а запасным назвал Киото, древнюю столицу Японии. Вспомнил я сразу своего друга Витю Руденко, который в Осаке на рикше прокатился и через это сломал свою карьеру директора Зимнего стадиона. Стукнул тогда на него один наш дзюдоист Вася Шетаков. Никогда я этим товарищам не отказывал. Не отказал и в этот раз. Когда освоился в Токио и проехал в ихнем метро до Гизы, да ещё прошёлся там до театра Кабуки, начал смотреть на ножки и попки японских женщин. Ну, думаю, пора и задание выполнять. Для пробы решил взять машину и прокатиться по Токио, город посмотреть. В Лондоне-то я правый руль освоил, а в Токио и подавно шикану. Зашёл в контору около отеля, взял Тойоту и вальяжно вывернул на улицу. Проехав квартал, выворачиваю на скоростную трассу, которая висит над городом, как мост и как нажал на гашетку, чтоб знали наших, только я Токио и видел. Переехав мост, решил свернуть обратно, а поворота нет и нет. Несусь, как торпеда, а свернуть некуда, за окном уже поля зелёные замелькали, Токио проехали значит. Километров через пятьдесят нашёл разворот и полетел в Токио. По щучьему велению, по моему хотению принесла меня нелёгкая прямо к той конторе, откуда я отчалил. Перекрестился я и пошёл спать. Наутро, обуреваемый этой безумной идеей доехать до города на море-океяне, подошёл в офис университета и спрашиваю нашего куратора из японской разведки документ на машину и проезд в этот город.
— А зачем тебе туда, спросил хитрый японец через переводчицу Эцке.
— Да океан хочу посмотреть, в волнах океанских искупаться.
— Вот домой полетишь, посмотришь океан с самолёта, даже виднее будет.
Не зря меня Витя предупреждал, что в этот город трудно будет прорваться. На другой день, не говоря никому ни слова, я спустился в метро и два часа ездил с попыткой выйти на вокзале. На японском-то я немного слов знаю — хаджиме, вазари, мате и аригато. В стотысячной толпе японских лилипутов нашёлся один, который помог мне купить билет на поезд до Киото. Поезд летел, как стрела и в окне мелькали поля, японские деревушки, океанские просторы и красавица Фудзияма. На вокзале в Киото граждане начали меня беззастенчиво фотографировать и угощать, как слона, жаренными каштанами. Доехать-то туда не проблема, а там ходить, храмы разглядывать одному в шестьдесят лет тоже не хило. На метро доехал до Императорского дворца и в пустынном дворе на назначенном месте вместо мальчика встретил японскую девочку. Она прикинулась дурой, но сфотографироваться со мной согласилась. От усталости я чуть не отдал ей посылку, чтобы она моему дяде передала. Спас меня мой бедный словарный запас. Пришлось тащиться на вторую явку в монастырь. Дал знак таксисту и, пересев и добравшись на автобусе до монастыря, смешался с толпой. К вечеру нашёл нужную лавочку. От нервного напряжения или от жары накатил приступ сердечный. Я в аптеку, а там все лекарства японские. Где вы, доктор Зорге? Сижу в гостинице, жду смерти. Позвонить некуда и некому. На бумажке написал записочку про себя, типа некролога на русском языке. Смех разбирает. Найдут япошки тело моё утром, удивятся. Как этот русский *****, здесь в Императорском дворце оказался? Ни на ниндзя, ни на камикадзе не похож. Вроде не маленький? Кило сто весит и рост два метра?
Долгое время я думал, что можно людям верить и надеяться на их честность. Когда в 1976 году к нашим врагам на сверхсекретном истребителе улетел лётчик ВВС Беленко я начал сомневаться в порядочности людей. Когда увели из-под носа мою Родину, поступок Беленко выглядит детской шуткой. На завершающей стадии одной долготрудной операции, по мольбам жены я послал в Париж «подсадной уткой» её брата с невестой. Он-то, завистливый сучёнок, и сдал меня с моими товарищами за понюшку табаку. Теперь я точно знаю, что верить нельзя никому. А тем более никому нельзя говорить правду. Только "дезу". И так работают чекисты. Они доверяют тем людям, которые могут предать Родину и сдать всю агентуру разведки, они могут получать информацию и сливать её вражеской стороне, они могут заглянуть в секретный ящик и всё рассказать врагу, а в награду оттянуться с проституткой, выпить коньяку и продать Родину. И с такими приходится работать. А что делать? Других-то нет. Есть другие! Я был другим.