Ведь накормить людей такую массу
Задача не из легких, если все
За то, чтоб вкусно и разнообразно.
Считаю, надо должное отдать
Непревзойденной корабельной кухне.
Она всегда была на высоте,
Кормили и поили нас на славу.
Но не единым люди хлебом живы,
Им хочется чего-то для души.
И вечерами шоу и концерты
В театре корабельном шли на "бис".
Да, да в театре, не оговорился.
Он был такой большой, такой нарядный,
Что, если б я не знал, то мог подумать,
Что в городском театре нахожусь.
Все было здесь, что быть должно в театре.
И декорации, и занавес, и только
Суфлерской будки не было на сцене
И с оркестровой ямой недобор.
Но был оркестр и труппа чародеев,
Танцующих, поющих, веселящих,
Жонглеров и воздушных акробатов,
Атлетов и волшебниц балерин.
Уставши после "трудового" дня,
Я приходил "домой", в свою каюту
И поражался всякий раз, какой,
В подобном ограниченном пространстве
Для пассажиров создали комфорт.
Здесь все до мелочи заботою дышало,
Включая зайцев, крокодилов, рыб.
Их, сделав из обычных полотенец,
Нам горничные клали на постель,
И каждый божий вечер на подушке
Лежала небольшая шоколадка.
Таких кают на этом теплоходе,
Я думаю, числом до тыщи было
Неудивительно, корабль был длиной
В три сотни метров, шириною в сорок.
И с высоты в тринадцать этажей
Снующие буксиры, катера
Казались детскими игрушками, не боле.
Как полагается в многоэтажном доме,
Здесь лифты поднимали пассажиров,
И лифты опускали пассажиров
И лифтов было дюжина, не меньше.
По вечерам в одном из помещений
Устраивали нам аукционы.
Картины выставлялись на продажу
Известных и не очень мастеров.
И мастером, причем непревзойденным
Был устроитель — аукционер.
Я видел, пассажиры приходили,
Не ради лишь шампанского бокала,
Не для того, чтобы купить картину,
А ради удовольствия послушать,
Как артистично тот ведет торги.
А на борту красавца — теплохода,
Нам не одни картины предлагались,
Здесь были магазины "Duty free",
А это означало, без налогов,
Велась торговля, видно потому,
С охотой, и с охотою немалой
Сюда заглядывали, и за все платили
Особой карточкой, которая служила
И ключиком волшебным от каюты,
И пропуском, в том случае, когда
Ты на борт круизера поднимался,
Вернувшись с побережья на причал.
А между тем закаты и рассветы
Себя сменяли дружной чередой.
Бежали дни, как за кормою мили.
И пенный след, взбивая за собой,
Корабль наш плыл из северных широт
В мир теплых вод и жарких островов,
Где цвет морской воды аквамаринный
На фоне пальм тропических, стоящих
Почти по пояс в чистоте песков.
Я не берусь описывать места,
Которые я видел в том круизе.
Своей задачей счел я показать
Достоинства гиганта — корабля,
Что был мне домом целую неделю.
Я должен низко голову склонить,
Пред теми, кто вложил свой капитал
В проект круиза, корабля проект.
Кто этот замысел осуществил на деле,
Создав условия для отдыха людей
От суеты вечнозеленых буден.
Я должен низко голову склонить,
Пред экипажем судна, перед теми,
Кто вел корабль, кто создавал уют,
Кто развлекал, кто делал незаметно,
Обыденную нудную работу,
Чтоб я, как пассажир и гость круиза,
Оставив за кормою груз забот,
Себя почувствовал едва ль не королем.
Мне никогда не доводилось прежде
На белоснежном чудо — корабле
По океанским — неземным просторам
Плавать.
РЕАЛИИ МОНРЕАЛЯ
1
Нереальный и реальный,
Искрометный, как хрусталь,
На меня, как сон астральный,
Наплывает Монреаль.
Чудо-город красит слово
На французском языке.
Он воздвигнут на святого
На Лаврентия реке.
Жак Картье приплыл когда-то
В эти дивные края,
Чтоб добыть побольше злата
Для Франциска-короля.
Он нашел большую гору
Над великою рекой,
И без долгих разговоров
Начал подвиг трудовой.
Жак — чудак старался честно
Злато- серебро добыть.
Но не смог, как нам известно,
Суверену угодить.
Но зато, в речных стремнинах,
В чистых хрусталях ручьев,