— Могли бы вы вспомнить, был ли кинопроектор первого числа, когда вы ждали своего мужа?
— Нет, я на это не обратила внимания.
— Возможно, вы сами в расстроенном состоянии рылись в документах и переложили их по-другому, а не так, как обычно?
— Не помню.
Бубнов порылся в папке и вынул телеграмму, полученную из Новосибирска.
— Ознакомьтесь с этой телеграммой.
Локтева быстро пробежала по ней глазами. Взгляд ее остановился где-то в конце текста.
— Это не его телеграмма. Валентин не так подписывался. Он всегда подписывался сокращенно: Валент, а здесь полное имя.
— Спасибо, Елена Николаевна. Прошу вас подождать в вестибюле. Если не обедали, можете пройти в столовую...
Мотов вошел бодрым шагом, не ожидая приглашения, сел на стул. Бубнов пытался поймать на его лице следы тревоги или волнения, но тот был спокоен.
— А вы нам не все сказали, Андрей Павлович. У вас в гараже была найдена шляпа, на которой обнаружены следы крови человека. Группа этой крови вам не принадлежит. Как вы это объясните?
Мотов даже чуточку усмехнулся.
— Кто ее знает. В шляпе я многие годы ездил на охоту, а там все бывает. Мало ли кто из моих знакомых оставил эту кровь.
— Ну хорошо. На анонимном письме, написанном в местный комитет вашей организации, обнаружены отпечатки ваших пальцев. Вот заключение экспертизы. Как вы объясните это?
— Очень просто. Анонимное письмо печаталось на машинке нашего отдела. Может быть, бумага взята с моего стола.
Андрей Иванович нахмурился. Казавшиеся неумолимыми улики разбивались, как волны об утес.
— Резонно. И все-таки вы нас стараетесь водить за нос, Мотов. Есть маленькое несовпадение в ваших показаниях. Очень маленькое, но оно может вылиться в нечто очень большое. Вы сказали, что Локтев тридцать первого марта вечером передал вам кольцо и заявления. А вот жена его уверяет, что она видела кольцо на руке мужа перед уходом на работу первого апреля.
Мотов ничуть не смутился.
— Может быть, просто ей показалось, может быть, она путает числа.
— Логично, но сейчас вы с ней встретитесь и постарайтесь уточнить...
Мотов чуть-чуть побледнел.
— А надо ли? Женщина в таком состоянии...
— Ничего, мы вас в обиду не дадим.
— Вот влип... — Мотов вытер лоб рукавом. — Верно говорят: «Не делай добра, не будет зла». Можно мне взять в камеру бумагу и карандаш? Если я что-то забыл, то на досуге вспомню и напишу.
— Пожалуйста, — Бубнов протянул Мотову карандаш и несколько листков бумаги.
Вошла Локтева и остановилась на пороге. Потом она вдруг бросилась к Мотову, вцепилась в его одежду.
— Где Валентин? Куда ты его дел?
Крахмалев, присутствовавший при допросе, с трудом удержал ее.
— Успокойтесь, Елена Николаевна, — попросил полковник. — Скажите нам, когда в последний раз вы видели кольцо на руке мужа?
— Утром первого апреля, когда он уходил на работу. Резал хлеб, и я точно помню, что у него было кольцо.
— Он хлеб резал не только первого числа, но и до этого, — язвительно заметил Мотов.
Локтева ожгла его злобным взглядом.
— Я еще не сошла с ума!
— Хорошо, можете быть свободной, Елена Николаевна.
Когда Локтева вышла, Бубнов сказал:
— И вы тоже. — Уведите, — кивнул он на Мотова.
Вновь совещание в кабинете генерала. Как быть дальше? Мотов арестован как подозреваемый, и пока нет ничего конкретного, что могло бы подтвердить его виновность в исчезновении Локтева.
Генерал внимательно выслушал доклады, мнения и предложил повторно осмотреть гараж Мотова.
Утром полковнику Бубнову позвонил дежурный КПЗ старший сержант Низдрин и доложил, что на утренней прогулке к нему обратился Мотов с просьбой отнести записку своим родственникам. Обещал вознаграждение.
Через некоторое время записка лежала на столе у полковника. «Кемеровская, № ... Мотовой М. П. и Петру. Здравствуйте, мои родные мама и Петя. Получилось все довольно нескладно. Я переживаю за вас. У меня все в порядке, я здоров и бодр. Крепитесь и обо мне не беспокойтесь. Петр, срочно сходи в гараж. В корпусе электродвигателя стеклоочистителя находится жетон о сдаче вещей в камеру хранения аэропорта на имя Желтова. Если жетон не найдешь, попроси его получить вещи по паспорту, и пусть он хранит их у себя. Там кинопроектор, а в нем, кроме свертка, есть заявление Локтева. Срочно его возьми, слетай в Москву и отправь на имя Алтунина. Обратно езжай поездом, следов не оставляй. Если сделать не можешь, записку не получал. Встретимся — все объясню. Андрей...»