«Опять какая-то хитрость, или нервы у него сдали? Похоже, что сам в капкан лезет», — подумал Бубнов и сразу же позвонил следователю Груниной.
Решили Мотову о записке пока ничего не говорить, а выяснить, кто такой Желтов, и ждать результатов повторного обыска в гараже.
Из протокола допроса жены Мотова: «...Желтов — мой дальний родственник, проживает в Шербакульском районе, работает ветврачом. Не видела его более полугода...».
Сообщение начальника РОВД Шербакульского района: «Желтов допрошен, в Омске не был более месяца, Мотова не видел больше года, никаких вещей в аэропорту не сдавал. Протокол допроса высылаю с нарочным...»
По жетону из триста пятнадцатой камеры был изъят кинопроектор в упаковке. В свертке были обнаружены паспорт Локтева, 6200 рублей и заявление на имя Алтунина следующего содержания: «В связи с тем, что не имею возможности явиться для оформления увольнения, прошу документы выслать в Москву: главпочтамт, до востребования». Слова «начальнику», «подпись заявителя», «дата» отпечатаны на пишущей машинке, текст выполнен рукописно.
Заявление было передано срочно на исследование.
...В кабинете полковника собрались работники прокуратуры и милиции. К этому времени была готова почерковедческая экспертиза и исследован машинописный текст заявления. «...Заявление Локтева, печатные слова выполнены на пишущей машинке отдела, где работали Локтев и Мотов. Рукопись и текст заявления написаны Локтевым. На заявлении обнаружены следы пальцев Мотова...»
— Вроде бы многое прояснилось, — сказал Бубнов после короткого совещания. — Но заявления, написанные Локтевым, никак не вяжутся с предположением о его гибели. Даже если он жертва какого-то преступления.
Решили вновь допросить Мотова. Допрос опять вел полковник Бубнов.
— Как настроение, Андрей Павлович? Как отдыхалось? Что можете дополнить к нашему разговору?
Мотов несколько осунулся, но голос его звучал бодро:
— Какой там отдых! Всю ночь думал, как помочь вам быстрее выпутаться из этого дела. Может быть, вы направите меня со своим работником в Москву и там мы разыщем Локтева? Расходы я могу взять на себя.
— Зачем такая щедрость? Если будет необходимо, мы можем сделать это за свой счет. Вы у нас брали бумагу... Ничего не написали?
— Нет. Ничего дополнительного вспомнить не могу. — Он вдруг загорячился: — Что с моей семьей?! Ведь они беспокоятся?!
— Успокойтесь, Андрей Павлович. Семья в курсе дела. Вчера мы беседовали с вашей женой. Пояснили ей, что вы находитесь под следствием. Возможно, это и недоразумение, но против вас есть кое-какие улики.
— Какие улики? — Мотов увидел себя в зеркале. — Не мешало бы побриться, а то дома не узнают.
— Какой бритвой вы бреетесь?
— Электрической.
— Пожалуйста, — полковник вынул из тумбочки электробритву.
Мотов брился, а Бубнов незаметно наблюдал за ним. «Или чувствует себя невиновным, или у него железные нервы», — думал он.
Мотов побрился, повеселел.
— Эх, сейчас бы освежиться.
— И это можно.
И он подал пульверизатор.
— Андрей Павлович, мы с вами встречаемся уже не первый раз. Где все-таки Локтев?
— Да напрасно вы беспокоитесь. Оглядится на новом месте и объявится.
— А кто такой Желтов?
Мотов несколько стушевался, но тут же ответил:
— Дальний родственник моей жены.
— Когда вы с ним встречались?
— Откровенно говоря, не помню.
— Как же на его имя вы оставили вещи в камере хранения аэропорта, о которых написали в записке? Как в этих вещах оказались паспорт и заявление Локтева?
Мотов заметно побледнел, лоб его покрылся бисеринками пота. Он встал, подошел к окну, потом опять повернулся к столу.
— Я жду ответа, Андрей Павлович.
— Я голоден, хочу есть, — неожиданно сказал Мотов.
Полковник позвонил в столовую и попросил принести обед. Аппетиту Мотова можно было позавидовать. От двух порций рагу и четырех стаканов чая, внушительной горки хлеба ничего не осталось. Отряхнув с коленей крошки, он спокойно сел на свое место и поглядел на полковника.
— Ну что же, всему бывает конец. Я еще сегодня ночью понял, что переиграл. Нужно было затаиться, притихнуть, но я не знал, какими данными располагает следствие. Короче, я не знал мелочей и боялся их, думал, что на мелочах попадусь, и это беспокойство толкнуло меня на неоправданные поступки.
— Вы имеете в виду фарс с заявлениями и кольцом?
— Да.
— Это была ваша первая ошибка.
— Вторую я тоже знаю. Не ожидал, что вы меня так быстро арестуете, и поэтому сдал в камеру хранения кинопроектор и деньги. Но здесь выхода у меня не было, так как по истечении нескольких дней контрольное время хранения кончилось бы и камеру все равно вскрыли. Дежурный мне показался парнем вполне пригодным, способным клюнуть на деньги...