«Отличное, начало. Сначала чуть не пристрелили, затем коновалом обозвали, потом главный пропесочил из-за ерунды, теперь еще эта тюрьмой грозит из-за того, что ее сыночек назюзюкался. И это за какие-то двое суток! Ну, дела! Что дальше-то будет?»
— Дмитрий Андреич, я вас прошу, позвоните в нейрохирургию, проконсультируйтесь, может, они чего подскажут, — проговорила заведующая детским отделением.
— Алла Борисовна, что я им скажу? Тут у нас пацан пьяный лежит, чего делать? Так, что ли?
— Может, он не пьяный, может, у него так черепно-мозговая травма протекает?
— Алкогольное опьянение у него так протекает.
В этот момент позвонили со «скорой» и попросили срочно подойти: привезли парня, порезавшего руку о стекло. Я пошел работать; потом подошел начмед:
— Дмитрий Андреич, зря вы так с ней. Она баба влиятельная, и муж у нее большая шишка.
— А как так? — спросил я, снимая окровавленные перчатки. — Я высказал свое мнение. Вижу, паренек пьян, ни ссадин, ни кровоподтеков ни на голове, ни на лице нет, а выхлоп — хоть закусывай.
— Так-то оно так, но баба сильно говнистая, если что, по судам затаскает.
— Семен Семеныч, даже если у него и есть черепно-мозговая травма, в чем я сильно сомневаюсь, то мы ее никак сейчас не выявим. Компьютерного томографа у нас нет, поэтому остается ждать. Насколько я помню из курса нейрохирургии, в данном случае, когда нет явных признаков травмы, необходимо время. Если он не проспится и останется загруженным, тогда будем думать о черепно-мозговой травме, а сейчас алкоголь завуалировал клинику, если она и была.
— Ну, пацан уверяет, что была. Говорит, шел домой, поймали какие-то мужики, избили, приставили воронку в горло и влили водку. Сейчас его отец весь райотдел на уши поднял, все чердаки и подвалы, все блатхаты шерстят.
— Ищут, значит, тех, кто насильно поит других водкой?
— Ну да. Вы бы еще раз мальчика осмотрели и записали в историю болезни. Мало ли чего.
Сережа крепко спал, рядом сидела мать и держала его за руку. Слезы смыли косметику, но все равно ее лицо оставалось красивым. Лишь гневно вспыхнули глаза, когда я вошел в палату. Я повторно осмотрел парня, ничего сверхъестественного не обнаружил.
— Зрачки одинаковые, на свет реагируют, мененгиальных знаков нет, все рефлексы живые, одинаковые с обеих сторон, ну не вижу ничего криминального! — сказал я и ушел из палаты.
— Ну, ты у меня еще попляшешь! — прошипела дама.
Домой я попал только в десятом часу. Ночь прошла спокойно — только один раз подняли, полпервого; съездил, посмотрел больного с болями в животе, но страшного ничего не было, так что я практически выспался.
Утром, подходя к больнице, я увидел высокого седого мужчину в милицейской форме с погонами полковника. Он в компании матери юного пьяницы Сережи ждал меня у входа в хирургический корпус.
Я похолодел.
— Доброе утро, доктор! — приветливо произнес полковник и протянул мне руку. — А мы вас поджидаем!
— Здравствуете, доктор! — как можно мягче произнесла его жена, краснея.
— Здравствуйте, чем обязан?
— Я бы хотела перед вами извинится за вчерашнее, — сказала мама Сережи. — Я с вами себя так гадко вела, а вы были правы. Сережка-то и правду напился. А я, дура, вам не поверила, угрожала. Простите!
— Вы представляете? — перехватил инициативу муж. — Сказал, что его избили и влили в рот водку. Мы весь поселок перерыли.
— Наверно, по пути раскрыли пару-тройку преступлений? — едко заметил я.
— Ну, не без этого, — улыбнулся полковник. — Оказывается, они с ребятами решили водку попробовать, чтоб, значит, побыстрее повзрослеть. На троих одну выпили и окосели с непривычки. Ну, чтоб мы его не ругали, он и сочинил эту историю про избиение.
— Понятно, я на вас зла не держу. Я ж знал, что никакой травмы не было.
— Вы настоящий профессионал, — сказала дама. — А я поначалу не поверила вам.
Мы распрощались, муж пожал мне руку, и каждый пошел по своим делам.
Глава 3
Трудовые будни
Осень застучала дождями по остывшей земле. По утрам на лужах появился тонкий ледок. Зеленый цвет стал отступать перед желто-багряным. Осеннее солнце уже не припекало, на полях и огородах собрали урожай. Наступил октябрь.
Три месяца моей работы в ЦРБ пролетели как одна невероятно длинная неделя. Потихоньку я втянулся в работу и адаптировался к местным условиям. Леонтий Михайлович приехал только в конце августа, а на подмогу мне так никого и не прислали. Больше месяца я работал один.