Она молчала. Да и что я хотел от неё услышать?
— Там меня звали Рома. И Рома не может принять многое, что нормально в этой моей жизни. Но, Астрид, проблема в том, что Рома — это я сам, понимаешь?!
Мне претит убивать людей. Нет, война — святое, это понятно. Но убивать, наказывая, или просто из желания покуражиться — только от мыслей об этом у меня истерика!
Мне претит брать женщин силой. Да-да, я не хочу больше так делать, и не буду! Причём женщина — это любая женщина, даже крепостная.
— Крепостные — не люди, — покачала головой она.
— А вот это третье, что я не могу принять. Это ЛЮДИ, Астрид! — прорычал я, и был достаточно убедителен — она поверила, что я искренне так считаю. — И они не виноваты, что такие. Они родились такими — бесправными. А могли родиться другими. А мы с тобой — наоборот, могли родиться рабами, если бы звёзды сложились иначе.
— Мы не могли родиться рабами! — фыркнула она, но я видел в глазах сомнения. Ещё вчера она бы считала так искренне, но сегодня…
— Я был ремесленником. Бездарным, так и не нашедшим себя. И, наверное, хорошо, что умер и вернулся. Нет, Астрид, мы такие только потому, что повезло, что родились именно у тех родителей, у которых родились. А им — не повезло. Но всё могло быть иначе. Мы ничем не лучше их, они ничем не хуже нас. Поменяй нас местами, воспитай их как нас, и никакой разницы со стороны не заметишь. Вот какая засада, понимаешь?
— Так что, теперь всех освобождать? — фыркнула она. И она считала, что это такой сарказм. Только вот я так не считал.
— Я освобожу всех своих крепостных, — совершенно серьёзно ответил я, переворачиваясь на спину, глядя в потолок. — Но сделаю это не за один раз и не за один день. Вначале нужно всё подготовить. Пока — рано.
— Ты сумасшедший! — констатировала она.
— Какой есть.
— Мне надо подумать над тем, что ты сказал. Пойду в свою комнату.
Она поднялась, слезла с кровати и принялась собирать свои вещи. Подходя к двери, добавила:
— У тебя очень глупые шутки.
— Я был бы счастлив, если бы это были шутки, — выдавил я усмешку.
Дверь за ней хлопнула. Она убежала голой, как есть — за дверью только Роза, доверенная служанка, мужчин на этаже нет — отослал отсюда абсолютно всех. Конечно, стесняюсь! С Астрид — стесняюсь. Знают, но пусть хотя бы не видят глазами и не слышат лично.
Ладно, первый мяч закинут, дальше будем работать с конкретикой, убеждая, что всё это правда. Моё признание сейчас это что-то сродни тому, если бы я сказал Вике, что меня похитили инопланетяне, и теперь вернули после двадцати семи лет жизни на их планете. Даже если сказал бы после болезни, она не то, что не поверила бы, а… Хорошо, что в этом мире не придумали психбольницы.
А я ведь инопланетянин. На самом деле. Мой багаж знаний таков, что в этом мире его попросту не поймут. И не смейтесь, но больше всего я себе напоминаю старину Лунтика. Уже говорил, что это работа была моей любимой? Видимо она стала не просто любимой ролью; она стала моим кредо. И даже больше — моим проклятием и кошмаром. И откатить назад не получится — только жить дальше, сея добро в этом долбанном лесу у долбанной местной ивы. Лунтик в сериале до зубовного скрежета, до дрожи в коленках правильный! Как хотелось в некоторые моменты от его слащавой доброты и правильности блевануть! Может для маленьких деток вариант неплохой — учиться добру лучше по таким мультикам, но я уже взрослый, и попал в жестокий мир — не получится как у него. Но воевать за свою доброту и идеалы придётся. Наверное это (в том числе это) так испугало меня, когда я пришёл в себя и осознал, а главное принял случившиеся две смерти и слияние. Но теперь, слава богу, я в норме и готов к бою. Но сначала нужно понять, что, собственно, произошло? И ответ может дать мне только один человек.
— Вольдемар, готовь дежурный десяток и моего коня. Выезжаем, — бросил я сразу после завтрака. Завтракали мы с Астрид молча — она дулась, а сотник молчал, чувствуя, что между нами что-то происходит, и не лез в душу. То ли Астрид считала рассказанное ночью шуткой, то ли пыталась переварить — чёрт знает этих женщин.
— Далеко? Надолго? — уточнил Тихая Смерть, являющийся командиром моих телохранителей, отборной десятки гвардейцев.
— Нет, в деревню. На пару часов.
— Понял.
Деревня, она же посёлок, располагалась в паре миль от замка и никак не называлась, считаясь частью замка. Многие слуги были родом оттуда, в деревне же проживала их родня. Также в деревне жили семьи многих воинов и вольнонаёмных слуг — бесплатное проживание внутри кольца стен предоставлялось только семьям офицеров и непосредственно самим слугам. Если какой-либо мой кладовщик из вольняшек привезёт в замок жену, то за её проживание с него будет вычитываться часть жалования. Еда же для людей (простолюдинов и холопов) бесплатная, вода тоже, это как минимум убыток. Так что либо ей нужно будет устроиться служанкой самой, что не очень просто (крепостные служанки обходятся дешевле; надо обладать какими-то талантами, чтобы управляющий раскошелился на тебя, а не условно бесплатную из деревни), либо съезжать в посёлок и вести хозяйство там — землю на дом и огород Прокопий выделит, а две мили — это примерно пять наших километров, на лошади вообще ни о чём.