– По фашистам, рота, ого-о-нь!
Я не узнал своего голоса, как будто кто другой за меня подал команду. Почему именно рота, а не иное подразделение, тоже до сих пор не могу понять. Как бы то ни было, а по этой команде одновременно заработали десять автоматов. Взорвалась граната, брошенная Васей. В первое же мгновение около десятка гитлеровцев свалилось. Остальные кинулись наутек. Это ободрило нас. Разведчики вслед за мной и Калининым встали во весь рост и расстреливали убегавшего врага. Дуся не отставала от остальных. Панику врага усилил Кормелицын. Он так и не сумел присоединиться к группе и теперь открыл огонь во фланг гитлеровцам.
– Молодец, Петя! Крой их! — закричал Калинин, услыхав работу ППШ.
Надо не дать противнику опомниться, гнать его.
– Ложись! — закричал Леша, дал очередь из автомата и, падая, увлек меня на землю. Не успели мы сообразить, что случилось, как рядом с кустом взорвалась граната. После выяснилось, что мы увлеклись стрельбой и не заметили подползшего с гранатой в руке полицая. Он намеревался бросить ее в куст. Бдительность Леши спасла нас. Он успел застрелить предателя, в руке которого взорвалась граната.
Сразу же после взрыва сержант вскочил и, стреляя на ходу, бросился преследовать убегавших врагов. Разведчики не отставали от него. Пулей промчался Вася и скрылся в кустах.
– Стой! Куда? — только и успел крикнуть Костя.
А через несколько секунд из кустов до нашего слуха донеслись очереди немецкого автомата. Это наш проводник уже стрелял по врагу из трофейного автомата. Нельзя было не восхищаться проворством и отвагою мальчика!
На нашей стороне были внезапность и мощь автоматного огня. Лес скрывал нас, и эхо умножало наши силы.
Враг убегал, не оказывая сопротивления. Раненые кричали, призывая на помощь. Не до них было гитлеровцам. Они спасали свою шкуру…
Всполошились немцы, расположенные в лагере. Заработали их минометы. Противник мог опомниться, привести себя в порядок и начать наступление. Оставаться на месте – значило подвергать группу опасности. Я приказал прекратить преследование, забрать груз и отойти в глубь леса. Разведчики, кроме своего груза, прихватили по немецкому автомату, а Кормелицын подобрал полевую сумку убитого офицера.
Когда группа была готова, передо мной как из-под земли вырос Вася. На нем висели два немецких автомата и парабеллум.
– Здесь недалеко находится наша застава, — сказал он, сияя. — Я могу провести вас…
Не успели отойти и полутора километров, как увидели группу всадников, которые ехали нам навстречу.
– Наши, наши! — закричал Вася и, гремя трофейными автоматами, побежал навстречу партизанам.
Это были разведчики эсманских партизан.
– Кто здесь вел бой? — спросил старший.
– Мы… Они вели бой, — начал возбужденно Вася. — Ох, и дали немцам жару! Удирали во все лопатки… Даже я с трофеями, — с гордостью похвастался он, показывая автоматы.
– А с кем же они сейчас ведут бой? — спросил партизан.
Действительно, в том месте, откуда только что ушла группа, бой разгорелся с новой силой. Там стреляли пулеметы, автоматы и винтовки. Рвались мины. Над лесом одна за другой взвивались ракеты разных цветов.
Несколько секунд мы стояли в недоумении.
– Ура! Товарищи! — закричал вдруг Калинин. — Свой своего бьет, чтобы чужой духу боялся.
– Не может быть, — искренне удивился Петя.
Это было действительно так. Немцы, которые прочесывали лес с востока, услыхали бой и поспешили на помощь группе, действовавшей с запада. К этому времени мы покинули свое место, а они приблизились к месту боя и были встречены огнем своих соотечественников, успевших привести себя в порядок. Не разобравшись в обстановке, подошедшие немцы открыли ответный огонь. Завязалась лихорадочная перестрелка, поддержанная минометным огнем из лагеря. Жаль только, что она продолжалась всего около десяти минут. Но нам и это на руку.
Накоротке обсудив положение, мы пришли к выводу, что на этом участке сейчас переходить весьма рискованно. Подошли к ближайшей партизанской заставе и остались на ночь. Трофейное оружие от нас с благодарностью приняли партизаны.
В полевой сумке ничего интересного не оказалось. В ней была чистая карта местного района, фотографии и дневник офицера. Костя просмотрел дневник и пересказал его содержание. Офицер жаловался на трудности борьбы с партизанами, которые «выглядывают из каждого куста».
– А ведь он прав. Из куста ему и смерть пришла, — заметил Костя Рыбинский.
Настроение у всех было приподнятое. О трудностях ночного перехода через болото никто и словом не обмолвился. Это хорошо. Основной темой разговора являлся бой. Маленькая, но крайне необходимая для группы победа нами одержана. Это сразу настроило людей на боевой лад.
– А здорово мы им всыпали! — торжествовал Юра. — Я смотрю, а он, фашист, идет… Большой, морда красная: на украинских курках да яйках отожрался. Я как дам очередь прямой наводкой – он с копыток…
– А я вижу, идут шесть гитлеровцев, — подхватил с азартом Володя. — Идут прямо на нас. Слышу, Лешка, сержант, говорит: «Разрешите», — а капитан не разрешает. Лежу, прицеливаюсь, а мушка прыгает, прыгает. Никак фрица не поймаю. Вдруг капитан как крикнет: «По фашистам, рота, огонь!» Так я первую очередь и дал, не прицелившись. Только смотрю, а гитлеровец взмахнул руками, выпустил автомат и сел…. У меня сразу мушка прыгать перестала…
– Опасно подпускать так близко, могут гранатами забросать. Если бы они не растерялись, а сразу бросились на нас, то нам пришлось бы худо, — вмешался в разговор Рыбинский.
– А мне кажется, совершенно правильно поступил капитан, что подпустил близко, — доказывал Стрелюк своему тезке. — Представь себе: мы раньше открыли бы огонь и уничтожили дозор, а главные силы тем временем развернулись бы к бою и начали наступление на наш куст. Вот тогда действительно нам было бы скучно. А так мы их ошарашили, как обухом по голове. Поди узнай, сколько нас. Да им не до этого было. Вот тебе, Юра, расчетливость и выдержка, о которых мы говорили позавчера, — закончил Стрелюк, обращаясь к Королькову.
Я прислушивался к оживленному разговору, и душа моя переполнялась гордостью за наш маленький, но прекрасный коллектив. Но как ни интересен для меня был разговор, проведенные без сна сутки и усталость давали себя знать. Глаза непослушно слипались, голова склонялась. Засыпая, я думал, что завтра предстоят новые испытания для группы…
А на следующий день к нам прибежал Вася с радостной вестью. В Сумскую область шли три опытных разведчика отряда Наумова. С ними предстояло совершить переход и нашей группе.
Вася чувствовал себя именинником. Не шуточное дело – сам добыл оружие в бою. Да еще какое оружие! Это высоко ценилось у партизан. На зависть товарищам-подросткам он ходил с трофейным автоматом.
– Мне надо уходить, — сказал солидно Вася. — До свидания.
Мы пожелали ему счастливой встречи с родными, поблагодарили за помощь.
– Что вы? Это вам спасибо. Вы помогли мне добыть автомат. Счастливого вам пути, — сказал он и, как бы случайно, добавил: — А меня уже назначили в пешую разведку. Но комиссар сказал, что если добуду коня, то переведут в конную. Коня-то я достану, — закончил он уверенно, пожимая руки разведчикам.
В его словах и во всем поведении было столько достоинства, гордости и упорства, что мы невольно поверили: такой и коня достанет себе, и будет хорошим разведчиком.
Опускался вечер над лесом. Мы провожали Василька молчаливым взглядом, а он уходил один под темные своды громадных деревьев, маленький, щупленький мальчишка с большим и отважным сердцем. Мы смотрели ему вслед и с тревогой думали о том, что на трудном пути разведчика он еще не раз встретится с ненавистным и коварным врагом. Вот и сейчас ему предстояло идти в ту сторону, где затаились напуганные нами враги, где лежало зловещее таинственное болото.
ПАРТИЗАНСКИЕ РАЗВЕДЧИКИ