– Я же и говорю, что без автоматов нам не одолеть Гитлера, — сказала тетя Фрося, с благодарностью адресуя ответ Леше.
Когда хозяйка вышла во двор, Калинин, обращаясь к разведчикам, сказал:
– Зачем обижаете старого человека? Понимать ее надо. Иной раз ей поддакнуть можно. Видите, как она для нас старается?
Вошла тетя Фрося, и на столе появился свежий, только что сорванный с грядки лук.
– Садитесь завтракать. Не знаю, угодила вам или нет. Кто хочет, можно с лучком, — сказала она и, сложив руки на груди, стала у печки.
Ели с преувеличенным аппетитом, похваливая завтрак. Хозяйка заметно веселела. Глаза ее потеплели.
Когда с картошкой покончили, на столе появился второй чугун с кипятком, заваренным фруктовым чаем. Этот чай напомнил мне далекое детство. Такой чай, кирпичиком, я любил есть вместо повидла. По-видимому, бережливая хозяйка держала его для дорогих гостей.
– Большое вам спасибо за завтрак, — сказал я, подымаясь из-за стола. — Давно мне не приходилось есть такой вкусной картошки. Но особенно мне понравился чай.
– Спасибо…
– Благодарим, — наперебой заговорили разведчики.
– На доброе здоровье, сыночки, — расплылась в улыбке тетя Фрося. — Не обессудьте. Как умела, так и приготовила…
После завтрака Дуся с помощью Сережи Рябченкова и Юры развернула рацию и впервые связалась с Большой землей. Она передала мое донесение о результатах перелета. И только успела убрать рацию, как попала во власть гостеприимных хозяйских дочерей и их партизанских подружек.
Нам тоже пришлось выдержать бурную «атаку» партизан, ожидавших нас на улице. Вопросы сыпались со всех сторон, только успевай отвечать.
– Как дела на фронте?
– Когда откроется второй фронт?
– Много ли у нас самолетов и танков? Чьи лучше – наши или немецкие?
– Знают ли на Большой земле о партизанах?
– Останетесь в нашем отряде или дальше пойдете?
Мы еле успевали отвечать. Конечно, наши ответы не могли в полной мере удовлетворить любопытство наших новых друзей.
– Правда ли, что нам пришлют новое оружие? — спрашивали они.
– Раньше вы не получали ни патронов, ни взрывчатки, а теперь получаете. Скоро получите автоматы и бронебойки, — заверяли мы партизан.
– Правильно капитан говорит, — поддержал меня один из партизан, обладатель немецкого автомата. — Видишь, их вот прислали с автоматами, а раньше присылали с винтовками.
– Говорят, что отряду Ковпака уже прислали автоматы, — сказал рябоватый детина.
Мы в свою очередь расспрашивали партизан об их действиях, о диверсиях, а также об обстановке в Брянской и Сумской областях…
Для получения наиболее полных данных, интересующих нас, мы пошли в партизанский штаб.
– Леша, запасайся махоркой, — рекомендует Петя.
– Да, с куревом у них дело дрянь, — говорит Калинин.
Идем по улице. Не верится, что находимся в нескольких сотнях километров за линией фронта.
– Неужели мы в тылу врага?! – с наивным восхищением спрашивает Петя.
– Смотрите, женщины в поле работают, — удивляется Лёша.
– Точно так же, как в деревнях под Ельцом…- вспоминаю я.
Война войной, а жизнь идет своим чередом. Для того, чтобы жить, надо иметь пищу. А для того, чтобы ее иметь, надо работать.
При выходе из села нас остановила девушка с винтовкой.
– Куда идете? — спросила она официальным голосом.
– Нам надо в штаб, красавица, — ответил игриво Кормелицын, поправляя пышный чуб цвета спелой соломы.
– Кто вы такие, что вам нужен штаб? Предъявите, документы, — строго потребовала партизанка.
– Какие у нас могут быть документы?-вмешался я.
– Пропуск на право выхода из села должен быть, — сказала девушка, — иначе не выпущу.
Мы стояли в растерянности. Черт его знает, какие здесь порядки, но нарушать их не следует. Решили попробовать договориться с девушкой мирным путем. ]
– Мы прилетели ночью. Нам надо пройти к вашему командиру. Он нас ждет, — объяснял я партизанке.
– Командир наш в деревне. Тетя Варвара – наш командир. Она обороной заворачивает. Без ее разрешения никого не пропущу, — отрезала она.
– Брось шутить, красавица, — сказал Кормелицын, намереваясь пройти.
– Стой! Кому говорю!? Стрелять буду! – выпалила одним духом партизанка, беря на изготовку винтовку выпуска двадцатых годов.
– Что же нам, возле тебя сидеть?- спросил Леша Калинин.
– Не мое дело. Что хотите, то и делайте. А без пропуска не выпущу, — последовал ответ.
По всему было видно, что придется возвращаться в деревню. К счастью, подошел партизан, который устраивал нас на отдых.
– Здравствуйте, товарищи. Что, Любаша, уже познакомилась? — спросил он.
– Да вот им нужно пройти в штаб, — кивнув головой в нашу сторону, стараясь быть безразличной, сказала девушка.
– Я туда иду. Идемте, товарищи.
Мы облегченно вздохнули. Наконец-то прорвали одну блокаду.
– Это хорошо, что ввели пропуска. Посторонний не попадет к партизанам, — сказал я, довольный оборотом дела.
– Какие пропуска? — удивленно спросил провожатый.
– На право передвижения из одного села в другое.
– У нас таких пропусков нет, — еще больше удивился тот.
– Как нет? У нас девушка спрашивала пропуск, — в один голос заговорили мы.
– Кто? Любаша? Это она решила над вами подшутить, — сказал партизан и улыбнулся.
– Не может быть! — удивились мы. — Она вполне серьезно спрашивала.
– Вот те на! — протянул Петя и почесал затылок. — Теперь смеху будет.
– Не вы первые попадаетесь ей на удочку. Просто ей приятно было с вами побеседовать. Хотела показать, что и она начальник. Она у нас такая, — с гордостью сказал партизан.
Мы были осмеяны на первом шагу.
Весь путь до партизанского штаба прошли лесом и не встретили ни одного человека, за исключением часового, непосредственно охранявшего штаб.
В моем представлении штаб сохранился таким, каким я привык его видеть в полку, дивизии, армии. Это хорошо слаженная машина, со множеством различных специалистов, где обязанности строго распределены между исполнителями.
Штаб партизанского отряда я представлял как штаб полка, а штаб соединения – как штаб дивизии. Штаб, в который мы пришли, по значимости можно было приравнять к дивизионному. Но по методам работы и по его организации он во многом отличался от дивизионного. В нем не было специалистов. На командные и штабные должности шли люди, не проходившие никакой подготовки. Народ сам выдвигал командиров.
В штабе царило оживление. Партизаны готовились к проведению очередных операций. Прибывали командиры отрядов, рот и групп, получали задание и уходили. Одни должны были произвести диверсии на железной дороге, другие – разгромить гарнизон противника, третьи – устроить засаду на шоссе. Во всех направлениях непрерывно действовали разведывательные группы. Сюда, в штаб, стекалось множество различных сведений. Все делалось без всякой официальности, по-домашнему. Но это ничуть не вредило делу.
В штабе мы задержались недолго.
– Пойдете на юг, встретите Севский партизанский отряд или ковпаковцев – они расскажут обстановку в Сумской, Курской и Черниговской областях. Эти области им более знакомы, — посоветовали нам в штабе.
На ближайшее время нас устраивали данные, полученные здесь. Район нашего действия находился в Сумской области, на расстоянии более двухсот километров. Туда и надлежало нам идти.
Но, прежде чем выйти из пределов Партизанского края, нам предстояло покрыть расстояние свыше пяти-десяти километров, поэтому товарищ Емлютин предложил нам подводу под груз, которую мы с благодарностью приняли.
Выход группы был назначен на 15 июня.
ШУМЕЛ СУРОВО БРЯНСКИЙ ЛЕС
Еще до восхода солнца группа покинула расположение брянских партизан и направилась на юг. Груз был уложен на повозку и мы шли налегке, лишь с автоматами. Шли сплошным лесом, мимо кряжистых дубов, веселых березок, стоявших в обнимку с елками и сосенками, мимо кленов с зубчатыми листьями и лип, пряно пахнущих медом. Несмотря на знойное солнце, которое успело взбежать по небосводу почти в зенит, мы не испытывали особенной жары. Лес прикрывал нас от его палящих лучей. Дорога вилась, обходя кустарники, высотки и заболоченные места, изредка пересекала поляны.