Я отправил курьера в Франкфурт, чтобы сообщить Императору о моем входе в Амстердам, и написал также Генералу Бюлову, прося считать меня под его началом, если он намерен продолжать начатую нами операцию.
Надежды мои исполнились. Неприятель, узнав о нашем приходе в Амстердам, предположил, что отряд мой более многочисленен, чем было на самом деле; и при виде сильной колонны, приближающейся к Утрехту, в уверенности, что вся Голландия последует примеру столицы, начал отступление, в спешке переправился через Лех и Вааль и оставил без защиты местность по эту сторону обеих рек.
Генерал Князь Жевахов остался в Утрехте; под предводительством Генерала Сталя казаки преследовали французов, отступающих к Вику и Вианену, под предводительством полковника Нарышкина казаки направились занять Роттердам и приготовиться там к переправе через эти реки.
Генерал Бюлов, приближаясь к Утрехту, чтобы принять там командование над кантонистами и голландскими волонтерами, окружил Наарден и Девентер.
Я отправил Майора Марклая с его отрядом в Гельдер, чтобы получить сведения через него о передвижениях флота адмирала Вергюеля. Этот отличный офицер сумел принудить адмирала к сдаче; последний, опасаясь за часть своего экипажа, составленного из голландских матросов, оставил крепость Гельдер, где им было покинуто 10 орудий. Он также заключил капитуляцию с Майором Марклаем, согласно которой он обязывался не предпринимать никаких действий, если ему будет позволено по-прежнему покупать свое продовольствие.
Несомненно, впервые в истории отряд казаков вел переговоры с Адмиралом.
Было объявлено о прибытии Принца Оранского; друзья семейства поспешили к нему навстречу, и Амстердам приготовился встретить своего правителя, избранного по праву рождения и по волеизъявлению народа.
Все население этого огромного города вышло встречать Принца и заполнило улицы и площади. Русская гвардия{93}находилась у дверей Дворца, казаки шествовали перед каретой, я ожидал Принца со всеми офицерами и городскими властями внизу лестницы. Выходя из кареты, Принц с трудом удержался на ногах из-за народа, который толпился вокруг него, я устремился к нему навстречу и протянул руку, чтобы помочь ему пробраться сквозь толпу и войти во Дворец. Принц показался на балконе, и шум восклицаний возобновился с удвоенной силой. Он был расстроган этой сценой, но можно было легко увидеть, что ему трудно осознать высоту своего нового положения и оценить этот момент.
Принца сопровождал Английский посол, господин Кланкарти{94}, который и сообщил мне о планах своего правительства относительно Голландии; этот откровенный разговор вполне успокоил меня насчет моих политических предприятий.
Вечером Принц, посол и я вместе сели в карету и отправились в театр. Принц был принят там с шумным восторгом; во всем было видно мощное настроение нации, которая не утратила чувства своей свободы. Голландцы, не имевшие до сих пор привычки видеть в Принце своего главу, теперь воздавали должное первому гражданину Государства; их восклицания были не выкриками слуг, но являлись свидетельством их выбора, указывающим наиболее достойного человека для спасения Государства. Это поражало и придавало величие происходящему. В это время Генерал Жевахов получил приказ сдать пост направляющимся к Утрехту пруссакам и выступить на Роттердам, куда я направил оставшуюся часть моей пехоты.
Генерал Сталь перешел Лех и выставил свои пикеты у Бомеля и Горкума.
Намереваясь присоединиться к своему отряду, я остановился в Ле, чтобы принять участие в военном совете, в который входили Принц Оранский, Генерал Бюлов, английский посол и я. Они считали, что не следует ничем рисковать, а надо попытаться принудить крепости к сдаче. Как только пришел мой черед высказать свое мнение, я объявил, что имею в мыслях всем рискнуть, что я намереваюсь перейти Вааль и попытаться воспользоваться замешательством неприятеля, чтобы занять крепкую позицию на левом берегу и тем обеспечить наши движения и удалить войну от центральных областей Голландии. Это предложение необыкновенно понравилось Принцу и послу; Генерал Бюлов сначала долго не соглашался, затем пообещал прикрывать мое наступление, выслав несколько батальонов для защиты моего передвижения вблизи гарнизона Горкума.
28 ноября я прибыл в Роттердам.
Генерал Винценгероде отозвал три казачьих полка полковника Нарышкина и один из пяти полков полковника Балабина, когда эти части мне были более всего необходимы. Он знал, что я вошел в Голландию против его воли, и был вынужден выказать свое одобрение из-за счастливого окончания предпринятого похода, и тем не менее, попытался противодействать мне, насколько это было в его силах{95}. Мне пришлось расстататься почти с половиной своей кавалерии и попытаться возместить эту утрату.
Генерал Сталь получил приказ переправиться через Вааль и следовать далее, не останавливаясь и избегая столкновенией с неприятелем, и своевременно прийти к Бреде по Антверпенской дороге. Тем временем Бриль и Гельвет-Слюйс были заняты отрядом голландских волонтеров, Дордрехт батальоном 2-го егерского полка, а Капитан Петерсон{96} со 100 казаками и отважными патриотами вытеснял неприятеля из Гог-Свалюва.
Ожидая отряд пруссаков, обещанный мне, но так и не прибывший, я послал батальон Тульского пехотного полка с двумя орудиями для захвата плотины, которая служила для переправы из Горкума к Гардингсфельду{97}. В ту же ночь с остатком отряда я последовал за батальоном. Я привел из Дордрехта батальон егерей, взял с собою Прусского партизана Майора Коломба{98}, в чьем подчинении были пехота и кавалерия, состоящие из 600 чел.
С тех пор этот храбрый офицер не оставлял нас, оказывая нам значительную помощь.
Голландские канонерские лодки, наскоро вооруженные усердием жителей Роттердама, обстреливая Горкум, приближались к укреплениям этой крепости. Горкум защищал гарнизон численностью 7-8 тыс. чел.
Генерал Сталь быстрым и благоразумным маршем внезапно подступил к Бреде. Жители, ободренные его приходом, угрожали французам, и Генерал Сталь, уведомленный о том, что происходит в городе, быстро напал на Антверпенские ворота, штурмовал их и взял в плен 600 французов. Остальные солдаты гарнизона, видя, что они отрезаны от крепостных ворот и преданы жителями, в беспорядке бежали в направлении Антверпена{99}.
Бреда, одна из самых сильных крепостей и ключ Голландии, не имела возможности обороняться: на стенах не было орудий, и сами укрепления находились в плохом состоянии.
Наполеон, владычествуя в Германии и перейдя через Неман, чтобы в Москве продиктовать мир, не заботился об укреплении крепостей Брабанта.
На рассвете, находясь на расстоянии пушечного выстрела от Горкума, я начал переправу на весьма различных по величине лодках. Река была широкой, а ветер - очень сильным; особенно нам трудно было справляться с лошадьми. К счастью, гарнизон крепости нас не беспокоил. Наконец, мы собрались на другом берегу. Нам предстояло еще миновать место, защищенное орудиями Вудрихемской крепости, расположенной на левом берегу Вааля, почти напротив Горкума. Неприятель и не подумал преградить нам путь. Такой удачи мы никак не могли предвидеть.
Для многочисленного отряда и артиллерии не оставалось другой дороги, кроме Гертруйденберга - этого от природы очень сильного места и по сю сторону защищенного водами Бисботского залива. Однако я знал, что гарнизон был очень слаб и не готов к атаке. Генерал Сталь послал уже отряд казаков для наблюдения, а также офицера, чтобы потребовать от коменданта, бригадного генерала Лорсе{100}, сдачи крепости.
В то время Генерал Лорсе прибыл с осмотра караула и при виде моего отряда подписал сдачу крепости, прося лишь о милости вернуться со своим слабым гарнизоном во Францию.
Я прошел только через Гертруйденберг, где вооружались голландцы, формируя новый гарнизон для защиты этой крепости. В тот же день, 1-го Декабря, я прибыл в Бреду.
Мы шли из Роттердама, не тратя на отдых ни одной минуты, и преодолели 11 миль за 36 часов, совершив три переправы через большие реки.
Я сразу же принялся за дело, пытаясь хотя бы немного исправить разрушения стен, что служили для доставки в крепость провианта и фуража. Я думал, как обеспечить войска порохом и артиллерией.