Сегодня утром мне принесли мой альбом от Алексиса, который непременно хотел внести в него свое имя. Я покраснела, читая страстные слова, которые он мне написал. — Я остереглась, конечно, показать их моим аргусам. Иначе обстояло по отношению к достойной г-же Дешлер, от которой не ускользнули мой румянец и смущение, и которая угадала, в чем дело.
Мы еще говорили об этом, когда вошел г. Л[опухин], чтобы попрощаться с нами. Он сам также собирался уезжать и должен был опередить нас всего на 2 часа. — Если бы добрый гений соединил нас в дороге!
Он оставался около часу. — Когда наступил последний момент, я отошла несколько в сторону, чтобы нельзя было слышать того, что нам надобно было сказать друг другу. Я дала ему записку к моему ангелу Сашеньке и пригласила его опять посетить нас в Петербурге.
— Пожалуйста, не говорите об этом. Это причиняет мне такую боль здесь. — Он положил руку на сердце.
— Не забывайте же меня в будущем и знайте, что я отвергаю с ужасом мысль, что вижу вас в последний раз.
— В последний раз, — повторил он медленно. — Вас забыть!
Он схватил мою руку, поцеловал ее и поспешно покинул комнату. Я с грустью провожала его глазами, но он не бросил даже последнего взгляда на окно, у которого я находилась.
Добрый Ахилл также пришел проститься со мной.
— Мадам, — сказал он на своем французском языке, — зачем вы замуж, зачем уезжать далеко. Мой бедный барин плачет и стонет теперь. Ах, мадам, если б вы были мамзель, мой добрый господин и вы были бы веселы и счастливы, и Ахилл, который вас любит, счастлив.
Слова славного негра мне сжали сердце и удивили меня. Я любима Алексисом, я делаю его несчастным, — недоставало только этого. Я припомнила тогда, что однажды Сашенька и он просто для шутки убедили Ахилла, что я вышла замуж за молодого человека, которого терпеть не могла, и с тех пор он только и делал, что причитал о моей судьбе. Итак, я сказала ему, что я отнюдь не замужем, что его барин счастлив и только опечален расставаньем с друзьями и, посоветовавши ему ничего не говорить о нашем разговоре Лопухину, я отпустила его.
Я очень горячо молилась во время молебна, потом мы поцеловались с сестрой, которая попросила меня, приняв сдержанный вид, простить ей ее ошибки, если впрочем она совершала таковые по отношению ко мне. В ответ я со всей искренностью души попросила ее также отпустить мне мои.
Нам уже запрягли лошадей… Я поглядела сверху на дом Лопухина, дом, в котором жила моя прелестная подруга, теперь опустелый. Он уже уехал — ставни закрыты, большие ворота тоже; все в нем печально и, вместе с тем, спокойно — боже, если бы я была лишь грустна! Прощайте, будьте счастливы, мои дорогие, милые друзья, Сашенька и Алексис![182]
…нелепо — мое сердце принадлежит лишь мне одной и я довольна им, оно мне доставило минуты самые приятные в моей жизни. Одно только лицо достойно было разделить мои радости, но [люди] сумели меня с ним разлучить, а в этом было мое единственное счастье! О, Катенька, прелестный друг мой, когда же мне будет дозволено броситься в твои объятия, почувствовать тебя у моего сердца, видеть тебя и плакать с тобою!
5-е октября [1833 г.].
Странная мысль дает мне думать, что я проведу эту зиму более приятно, чем прошедшую, не стыдно ли быть такой суеверной и основывать если не свое счастье, то, по крайней мере, свое удовольствие на обстоятельствах столь обыкновенных. В прошлом году, отправляясь сюда из Москвы, я встретила П[есте]ля, этого милого молодого человека, который любил меня так серьезно и внимание которого доставило мне очень сладостные минуты. Я встретила его покидающим Петербург надолго, это меня огорчило. Теперь[183], направляясь из Москвы, я встретила его также возвращающимся из Грузии.
Я этого никак не ожидала, и эта непредвиденная встреча заставила затрепетать мое сердце от радости. Я заключаю из этого, что мое пребывание в столице будет более приятным, чем прошедшей зимой… Ах! тогда я испытала столь глубокие горести! До сего времени жизнь моя была столь бурной! Когда же возвратится ко мне покой? О, боже, сжалься и ответь на этот вопрос!
182
Систематические записи в дневнике после этих слов прерываются, и следующие строки находятся на особом вкладном листке, вырванном из какой то другой тетради.